73 - страница 4

В один из последних августовских дней Андрюха вернулся из очередной таинственной отлучки с милицейской портупеей и внушительной кобурой. Кобура, к счастью, была пустая, а на все вопросы о её происхождении Андрюха только хитро улыбался. Портупею он носил дома, не снимая. Складывал в кобуру мамины пирожки с картошкой и важно их ел, бродя между комнатами. Выглядело это очень смешно. Побритый почти «под ноль» и со сломанным носом, Андрюха походил на милиционера Дядю Стёпу примерно так же, как мы на выпускников Университета Сорбонны.

В тот памятный день друг Сашка решил отмазаться от армии. Следуя чьему-то совету, он примотал бинтом к кисти руки кусок ваты, смоченный аммиаком. После этого мы все уселись перед телевизором смотреть сто пятьдесят какую-то серию «Санта Барбары». Согласно плану повязку следовало снять через пять минут, приобретя небольшой, но эффектный ожог. Серия оказалась интересная, и Сашка снял повязку только через час. От кожи на руке у него почти ничего не осталось. Мы потрясённо смотрели на весь этот ужас и молчали. Спустя некоторое время Сашку забрала «скорая помощь». Забегая вперед, скажу, что он пролежал в больнице несколько месяцев, перенёс пересадку кожи со спины на кисть, а следующей весной всё равно отправился служить на два долгих года.

Спустя ещё час в дверь Андрюхиной квартиры требовательно постучали. Дверь пошёл открывать сам хозяин квартиры, а мы подавленно столпились в прихожей. За дверью стояли три милиционера в форме. Сейчас я уже не помню, пришли ли они по Андрюхиным проделкам или в связи с Сашкиной ситуацией. Увидев долговязого парня с кобурой на поясе, ближайший к Андрюхе опер, не говоря ни слова, мощным ударом между глаз отправил его в беспамятство. Двое других быстро выхватили стволы и направили на нас.

Мы жались друг к дружке и молча смотрели, как переворачивают на живот Андрюху, а из его распахнутой кобуры выпадает на пол последний мамин сморщенный пирожок с картошкой. Заканчивались и август, и наше детство…

Мать у Димки чистюля невероятная. В их двушке каждая, даже самая мелкая, вещь находится на своём незыблемом месте. Стёкла серванта и стоящие внутри фужеры сияют безупречной и почти стерильной чистотой. Пыль в квартире отсутствует в принципе. Не дом, а музей порядка какой-то.

Димка единственный в нашем большом дворе – один ребёнок в семье. Мне кажется, его родители решили не заводить второго ребёнка, чтобы было проще поддерживать порядок в квартире. Вернее, мать Димкина за всех так решила, а отец у него и так во всём её слушается. В результате Димка все выходные напролёт моет да пылесосит и без того идеально прибранную квартиру. Словно мать не сына себе родила, а уборщика. Мы с пацанами над ним смеёмся, конечно, но потихоньку, чтобы друга своего не обижать.

В осенний пятничный вечер Димка зовёт меня к себе с ночёвкой. Его родители уехали на одну ночь к родственникам за город, так что их музей-квартира теперь в нашем полном распоряжении. Димка по телефону таинственным голосом сообщает мне, что приготовил на вечер сюрприз, который сделает наш вечер незабываемым. Сам он ещё тогда не знает, насколько окажется прав. Насчёт незабываемости как вечера, так и ночи…

Обещанным сюрпризом стала огромная пятидесятилитровая стеклянная бутыль, доверху наполненная янтарной вишнёвой настойкой. Димкин отец не пьяница, но, имея по работе доступ к халявному спирту, регулярно и заботливо создаёт подобные алкогольные шедевры. Самогон гонят самые отчаянные и асоциальные элементы, а вот настойку ставить не возбраняется. Живём все мы небогато и «по талонам», поэтому, разлив гигантскую бутыль по маленьким полулитровым бутылкам, можно путём честного обмена получить от самых разных людей множество самых разнообразных услуг.