73 - страница 6

Спальня моментально пришла в движение. Дети садились на своих кроватках и вытягивали головы на тощих шеях повыше, чтобы рассмотреть Женькину потерю. Некоторые беззлобно смеялись. Спать не хотелось уже никому. Да и как уснуть днём в комнате с огромными окнами, если сквозь стёкла светит в лицо яркое майское солнце? Особенно, если ты уже в старшей группе детского сада и осенью тебе в школу? Да-да! Никак.

Андрюха, которого никто в группе кроме как Колпаком не называл, взъерошил свои кудрявые волосы и попытался вставить извинения между горестными криками друга:

– Женька, ну так ловить надо было! Мы же все вместе перекидываемся! Я же не специально тебе его в зубы кидал.

Речь вышла неубедительная, потому что Андрюха за собой особой вины не ощущал. Весельчак по своей натуре, он считался у мальчишек в группе основным заводилой. Быстрый, азартный и всегда охочий до смелых выдумок Андрюха, лидер одиннадцатой группы, прямо сейчас терял одного из своих самых верных друзей и почитателей.

Женька набрал воздуха и зарыдал ещё сильнее. За дверью раздались быстрые и шумные шаги. В спальню вбежала, а точнее, втиснула в проём двери своё грузное тело Валентина Ивановна. Детский гомон моментально прекратился. Солировал теперь один Женька.

«Ну, сейчас начнётся», – с тоской подумал Андрюха и, упав на кровать, натянул одеяло до самого носа. И началось. С Валентиной Ивановной, или просто Злыдней, шутки плохи. Воспитательница она свирепая, об этом в группе знали все. Запросто ставила неодетых детей в угол даже за небольшой шум во время тихого часа. А тут такое событие…

В ситуации она разобралась быстро. Осмотрела раненого и, немного подумав, отправила Женьку с тихой нянечкой Антониной к медичке. Перед этим спросила его холодно и сухо:

– Кто?

Женька, естественно, показал.

Злыдня тут же исполинским утёсом нависла над кроватью Андрюхи и, сверля его маленькими, густо накрашенными глазами, командирским голосом произнесла:

– Колпаков! Моё терпение лопнуло. Ты будешь наказан и наказан так, чтобы другим неповадно было! Чтобы все! – она свирепо обвела взглядом испуганных детей. – Все раз и навсегда запомнили, что во время тихого часа нужно спать. Или лежать молча! А чтобы ты хорошенько подумал над своим поступком, будешь стоять голым на подоконнике до конца тихого часа перед всей группой! Снимай трусы и иди сюда!

Не дожидаясь его реакции, она мгновенно выдернула из уютного пододеяльного царства оцепеневшего от ужаса Андрюху. Сдёрнула трусы и рывком поставила его на широкий подоконник своими толстыми и могучими руками. Поставила, как вазу, и молча вышла прочь заниматься своими делами. Половина людей из группы тут же уснули от страха или сделали вид, что спят. Остальные с ужасом и любопытством в глазах тихонько подсматривали из своих уютных сатиновых мирков за мучеником.

Андрюха повернулся к группе задом и, прикрыв причинное место ладошками, глотал слёзы. Стоять к улице лицом – тоже ничего хорошего, но сейчас там тихо и пустынно: все на работе. Повернуться к ребятам, а особенно девчонкам, никаких сил не было. Вспомнился просмотренный на днях по телевизору фильм про войну, в котором злые захватчики обливали на морозе водой нашего пленного генерала. Тот генерал хотя бы в исподнем был, а наказание Андрюхи такое унизительное, намеренное и злое, что сложно даже подобрать подходящие слова.

Накатила безбрежная жалость к себе и оцепенение. Группа за спиной молчала и настороженно сопела. Оказаться на эшафоте вместо него никому не хотелось. Потянулись медленные и тягучие, как холодный битум, минуты. Они замедлялись и замедлялись, пока не остановились совсем. Андрюхе показалось, что он падает в бездонный колодец и никогда не достигнет дна. Так и будет лететь вечность сквозь пустоту и стыд. Таким изгоем он себя не ощущал никогда. Оставалось или сдаться и расплакаться навзрыд, как Женька, признав унижение и свой прилюдный позор, или…