Все пели, никто не молчал, только иногда Татьяна, сестра Марины, начинала грустить, но у неё был повод, так как год назад она развелась с мужем. Валера замечал, что Таня грустит, поэтому старался петь её любимые песни, и она словно преображалась, тоска тут же покидала её. Валера и Таня учились в одной школе, он был влюблён в неё, но из-за своей робости так и не открыл ей своих чувств.
Алёша не знал слов и поэтому танцевал какие-то шаманские танцы. Все смеялись и аплодировали маленькому танцору. Маша так громко смеялась, что дяде Валере приходилось её то и дело успокаивать:
– Машка, а ну, закрой калитку, а то описаешься!
Маша после этих слов только ещё сильнее засмеялась, а Марина показала кулак Валере.
– Успокой дочь, – шутил Валера, но Марина делала вид, что не слышит его.
Все эти забавы продолжались часа два, пока костёр не потух почти полностью. Валера отложил гитару.
– Ну, что, я, пожалуй, за дровами! – сказал Валера и посмотрел на Мишу, тот улыбнулся и взглянул на Марину.
– Сидите лучше здесь. Толку от ваших поисков? Мы с девчонками сами сходим, – сказала она.
– Это точно! – хором ответили женщины.
– Ух, да тут заговор, – усмехнулся Михаил и ущипнул дочь, та взвизгнула и побежала к маме.
– Идите, куда хотите, и можете не возвращаться. Нам, мужикам, тоже есть что обсудить, верно, Алёшка?!
Алёшка кивнул, и отец одобрительно взлохматил голову сына.
– Ну вот ушли наши курочки, – сказал Валера, – теперь можем обсудить мужские насущные проблемы. Давай, Лёха, начинай!
Алёша испугано посмотрел вначале на отца, а потом на дедушку, который ему улыбался.
– Ну, Алёшка, рассказывай, что тебя больше всего не нравится? – спросил дедушка.
– Мне не нравится, что бабушка храпит по ночам, – сказал он, и все засмеялись, даже дедушка.
– Ты уверен, что это она храпит? – с улыбкой уточнил дедушка.
– Да, иногда она даже свистит, – ответил внук и показал как. Все опять засмеялись, папа обнял сына и посадил к себе на колени.
– Эх ты, сдал бабушку! Не стыдно? – едва сдерживая смех, спросил отец.
– Нет! Бабушка всегда маме о моих шалостях рассказывает, – ответил Алёша.
– Вот ты ябедник, Лёха! – сказал Валера.
– А ты алкоголик! – ответил тот.
В воздухе запахло «жареным». Никто не знал, как на это реагировать.
– Это кто тебе сказал? – спросил папа.
– Дедушка! – ответил сын, и все посмотрели на дедушку, улыбка которого мгновенно превратилась в вопросительный знак.
– Ну-ка, иди-ка сюда, – позвал дедушка.
– Дядь Коль, это правда? – возмутился Валера.
– Да остынь, Снежана постоянно у нас в гостях крутится, а Алёшка уши греет, – сказал Миша.
– Ничего я не грею, – возразил Алёша.
– А ну-ка, цыц, а то труба твоя подзорная в Москву назад уедет, – ответил папа.
– Ну, пап! – заканючил Алёша.
– Давай без «пап», чтоб больше таких слов я от тебя не слышал! – прикрикнул отец.
– Хорошо! Извините, дядь Валер, – сказал Алёша.
– Эх, Лёха, Лёха, поймёшь когда-нибудь меня! – задумчиво ответил Валера.
Все замолчали, дедушка принялся шевелить костёр. Миша смотрел в сторону чёрного озера, Валера задумчиво всматривался в лес, где раздавался хруст, а Алёша закрыл глаза.
– Слушайте, давайте разыграем наших дам? – предложил вдруг Валера.
– Как? – удивился Миша.
– Возьмём удочки и пойдём рыбу ловить, они придут, а нас нет!
– Чудесный план! – Михаил не смог сдержать иронии.
– Как же мы лагерь без присмотра оставим? – спросил дедушка.
