- Ну, разумеется, - в том же тоне ответила ему Кеттелин. – Сходите-ка к Хайсину: если он узнает, что такая заварушка прошла без него, он нас живьем съест. К тому же, когда я предлагала Вам тысячу опытных воинов, то рассчитывала, что унагийцы войдут в состав этой тысячи. Конечно, я могла бы набрать армию куда большую. Но сами понимаете: когда речь идет о добровольности, пусть и оплачиваемой, не каждый бросится защищать чужие стены. Пусть и всего лишь от животных.
- Это крупные и опасные животные, - на всякий случай напомнил Рэйвен.
- Тем более, - кивнула Кеттелин. – Так что прежде всего надо звать знакомые команды. Мой отряд с ребятами запаса сейчас составляет двести человек. Думаю, почти на всех мы можем рассчитывать. У Хайсина еще сотня. У Велеса шатаются без дела около трехсот добротных воинов: Вы не смотрите, что он пьянчуга и мрачный тип. За него тут многие горой: как узнают, что он едет – сразу набегут. Это уже шестьсот. А дальше посмотрим. Может, еще к кому обратимся за помощью. Не беспокойтесь: наберем и быстро. Но поспешите к Хайсину: как бы не успел напиться, зараза. Он без дела всегда пьет.
***
Воинов набралось даже больше, чем требовалось: около двух тысяч вооруженных мужчин толпилось возле казарм. Все с интересом переговаривались и спрашивали друг друга, куда идем, да сколько заплатят. Но никто ничего толком не знал. В казармах царила страшная неразбериха: одних уже записали, других отвергли – по одним Цинику ведомым причинам – и те пытались возмущаться, до третьих еще не дошла очередь, потому что первые пытались понять, куда идти и что делать, хотя им на родном матерном объяснили, где что лежит и где дожидаться выступления, а вторые возмущались и требовали «справедливости».
Между мужчинами бегали любопытные мальчишки и рыдали бабы, возомнившие, что на Шаттергран напали враги, а «охотой» леди Кеттелин только прикрывается, чтобы панику не наводить. В итоге паника зародилась сама собой, и по толпе мигом полетели слухи – одна версия страшнее другой – и народ осаждал все старшие чины, требуя «правды». Тишины это не добавляло. Вперемешку с людьми стояли и лошади: а как же хозяин бросит родную кровиночку? Лошади тоже не молчали. Развернуться было трудно, понять что-либо – еще труднее, и Рэйвен в ужасе взирал на происходящее: и вот эту разнузданную толпу он собрался привести в свой родной город?!
Обед давно миновал, а ситуация только накалялась. Но когда в казармы явился Хайсин со своими ребятами, все резко изменилось: он что-то гаркнул, построил своих, разогнал чужих, взял у усталого и взмокшего Циника список и принялся шустро делить всех по небольшим отрядам, оставляя в каждом отряде по своему человеку, и отправлять за город – пасти лошадей. Мальчишкам надавали по шеям, сильно недовольных угостили плетями, а бабы при виде такого подхода разумно ретировались.
Не прошло и часа, как площадь перед казармами здорово проредилась. Следом за ушедшими на трех телегах отправили хлеб и пиво – чтобы не буянили там в ожидании Кеттелин. И все равно даже когда всех одобренных отправили за городские ворота, в казармах осталась возмущенная толпа – в основном, разные юнцы и просто неприятные типы. Рэйвен смотрел на эту толпу в полнейшем недоумении и не мог понять: неужели все эти люди возмущены тем, что их не взяли на смертельно опасное предприятие? Неужели они действительно хотят продать свои жизни за золото?
