– Вот, нам сюда! – Бельфегор остановился перед калиткой в еще одном высоком дощатом заборе. На потемневших досках ярким пятном выделялась относительно свежая табличка «Радиоканал 7». Нарисовано было от руки, но рука явно профессиональная. Чуть ниже этой вывески была еще одна надпись в рамочке: «Дергать за шнур аккуратно!»
И еще ниже: «Осторожно, злая собака!» Последняя табличка была жестяная, вся проржавевшая и старая. А еще имелся тот самый шнурок, который уходил внутрь через дырку.
Бельфегор уверенно дернул за шнурок. С другой стороны забора раздалось металлическое «блям-блям-блям!» И сразу следом голос:
– Да твою мать, написано же аккуратно дергать!
Калитка распахнулась. И на нас сверху вниз воззрился здоровенный мужик в резиновых сапогах, ватных штанах и тельняшке. На растрепанной шевелюре здоровяка неведомо каким образом держалась видавшая виды черная кепочка.
– Здрасьте, дядь Жень! – жизнерадостно оскалился Бельфегор.
– Бориска, ну вот откуда в тебе это желание все разломать, я не понимаю! – громоздкий дядя Женя хлопнул себя по ватным штанам. – Зачем со всей дури-то дергать? Смотри, что наделал!
Устройство дверного запора было простое, как грабли. Шнурок привязан к задвижке, тянешь с уличной стороны, задвижка приподнимается, выходит из паза, калитка открывается. Только сейчас эта задвижка болталась на шнурке просто так.
– Я нечаянно, – без особого раскаяния в голосе сказал Бельфегор и уверенно шагнул вперед по дорожке из досок.
– Растяпа, – чертыхнулся дядя Женя и принялся прилаживать задвижку обратно.
По участку было заметно, что обитателям этого дома на него наплевать. Почти все пространство, кроме той самой деревянной дорожки, было завалено всяким разномастным хламом. Какие-то огрызки прогнивших досок, старые шины, искореженные арматурины, пустые канистры и прочее-прочее-прочее. Зато в сумрачных сенях царило уже какое-то подобие порядка. На стеллажах ровными рядами стояли коробки, в дальнем углу – обширный верстак с разложенными инструментами. Пахло канифолью.
А за следующей дверью обнаружилась большая и довольно уютная комната с круглым столом, одну из ножек которой заменяло суковатое массивное полено. На окнах висели чуть посеревшие от времени тюлевые занавески, а над столом красовался роскошный атласный абажур с ярко-зеленой бахромой.
Вокруг стола восседала весьма колоритная компашка, которую я мысленно обозвал «революционными матросами». Все они, как и встретивший нас дядя Женя, были в тельняшках. Даже женщина. «Судя по всему, это и есть та самая Света», – подумал я. Это была реально страшная бабища. С всклокоченными волосами, повязанными косынкой, рот какой-то кривой, а в углу рта дымилась беломорина. Всего в комнате вместе с Женей было пять человек.
– Это вы что ли музыканты? – спросил молодой дядька с серьезными лицом и непослушным чубом надо лбом. Из-за этого чуба он выглядел чертовски комично.
– Да, мы музыканты, – сказал я, широко улыбнувшись. – У нас даже кассета есть!
– Кассета – это хорошо, – пробубнил молодой парень, почти мой ровестник. От радости у меня даже сердце быстрее застучало. Потому что это был Сашка. Один из закадычных приятелей моего прошлого-будущего. Познакомились мы с ним, правда, много позже, уже в двухтысячных. Но о своей юности он много и охотно рассказывал. И вот сейчас я получил возможность увидеть его рассказы, так сказать, в натуре.
