Но у каждого социума свои правила, и пока я не вырвал «своих» говнарей из этого и е переставил на ступеньку повыше, приходилось подчиняться заведенным устоям и проводить долгие бессонные часы за бесполезным трепом, прослушиванием хреновых записей на старых магнитофонах, дышать табачным дымом и наблюдать за стадиями опьянения окружающих индивидуумов.
В этот раз про планы завалиться вечером к Боржичу заговорили еще с середины репетиции. Кирилл, которого еще не привыкли, но уже начали называть Каббалом, извинился и слился. Я мысленно ему позавидовал.
– Только я чутка опоздаю, – сказал я, пережив мысленно отрицание, депрессию, гнев, торг и смирение. – Что взять по дороге?
«На самом деле, от тусовок есть и польза, – мысленно рассуждал я, вполуха слушая, как мои спорят, что лучше – портвейн, сушняк или водка. Боржич был большим поклонником последней, но сами ребята не очень любили крепкое. – У Боржича, в отличие от того же „мордора“ собираются как раз музыканты, хоть и неудачливые, в основном. А мне как раз неплохо бы выбрать для нас подходящих по духу партнеров для совместных концертов…»
– Забейте, возьму и того, и другого, – махнул рукой я.
После качалки я заглянул домой, принять душ и переодеться. Набрал Еву перед выходом. С одной стороны, мне не хотелось ее туда тащить, с другой – в ее присутствии все становилось лучше. Во всяком случае, в любой момент можно было перестать слушать философствующих говнарей и начать смотреть на нее.
– Я тут собираюсь к Боржичу со своими ангелами, – сообщил я. – Если вдруг ты ничем не занята, то буду рад, если ты присоединишься. Но настоящий план на тебя у меня есть на завтрашний вечер.
– Звучит так, будто ты сам не горишь энтузиазмом идти к Боржичу, – хихикнула девушка.
– Так и есть, – согласился я.
– Но раз все равно идешь, значит у тебя есть на то веская причина, – сказала она. – Повеселитесь там.
– Не пойдешь? – спросил я.
– Я пытаюсь выдумать уважительную причину, почему не могу, но у меня мозги заняты средневековой историей стран Азии и Африки, – усмехнулась она. – Так что давай просто будем считать, что причина у меня есть, и она такая же важная, как, например, голодающие африканские дети.
– Договорились, – со смесью облегчения и сожаления вздохнул я. Реально, с Евой мне хотелось проводить время в местах интересных и необычных.
– Про завтра я услышала, – сказала Ева. – Завтра можешь располагать мной, как тебе заблагорассудится.
– Хм, про «как заблагорассудится», я тоже услышал, – отозвался я. И мой юный и полный сил организм тоже это услышал, кровь забурлила, и в джинсах резко стало теснее.
– Тогда до завтра, – было слышно, как она улыбается. Я положил трубку, повесил на одно плечо рюкзак и поехал к Боржичу уже в гораздо более приподнятом настроении, чем пару минут назад.
Хиппанутых девиц Боржича, тех же самых, с которыми я его видел на квартирнике «Папоротника», звали Ася и Люся. Жили они вместе с ним, в его комнате в коммунальной квартире. Он потрахивал то одну, то другую, то обеих вместе, но это никак не мешало ему переключаться на других девушек, а Асе и Люсе делить постель и прочие предметы мебели с какими-нибудь еще случайными любовниками. Или друг с другом, если вдруг подходящих мужиков вокруг не случилось. Прямо-таки фри-лав в действии.
Когда я пришел, хозяин тусовочного как раз проявлял чудеса гостеприимства, активно целуясь с незнакомой брюнеткой. Настолько активно, что кажется они уже почти были готовы перейти в горизонтальное положение. Впрочем, никого это не смущало.
