Идет февраль 1946 года. Уже шесть месяцев вокруг Атомного проекта разворачиваются весьма серьезные события: создаются исследовательские центры, тысячи людей получают сверхсекретные и весьма срочные задания, идут поиски и добыча урана, ученики академика Н. Н. Семенова принимают в этом самое активное участие, но сам ученый понятия не имеет о том, что происходит.
Почему?
П. Я. Мешик отвечает своему шефу в тот же день. В частности, он считает, что Иоффе подозревает о каких-то «политических мотивах», которые не позволяют Семенову принимать участие в работах. И тут же рапортует: «Наведенные мною справки показали, что на Семенова Н. Н. заслуживающих внимания компрометирующих материалов нет».
Однако академик Семенов по-прежнему никакого участия в Атомном проекте не принимает.
И тут же следует информация для Берии, который теперь уже внимательно следит за ситуацией вокруг академика Семенова. Сообщает все тот же Мешик:
«В тот же день я доложил обо всем тов. Ванникову и просил его принять Семенова. Он назначил день, но за час до приезда Семенова отменил прием.
Дело начало затягиваться, и в докладной записке от 11 января т. г. я счел необходимым доложить вам об этом.
По-видимому, в результате ваших указаний дело зашевелилось.
Было собрано совещание: тт. Ванников, Завенягин, Курчатов, Семенов. Был приглашен и я.
Договорились, что Семенов должен возглавить все работы по взрыву и что он должен у себя в институте вести работы по изучению возможности использования атомной энергии в двигателях.
Подробно все он, еще раз, должен был обсудить с акад. Курчатовым.
Это обсуждение затянулось…»
Чувствуется, что генерал весьма обеспокоен: он привык все указания шефа выполнять быстро и четко, особенно по такому деликатному делу, как привлечение ученых к проекту.
Но почему Берия так спокоен? Наконец, почему Курчатов довольно холодно относится к идеям Семенова?
Не понимает этого и сам Николай Николаевич. Он продолжает настаивать, чтобы все работы, связанные с созданием ядерного оружия, были переданы в его Институт:
«Мое предложение сводится к следующему:
1. Передать Институту химической физики всю ту часть работы, которая связана с вопросами атомных взрывов, а именно:
а) разработку атомной бомбы;
б) осуществление взрыва и организации всех необходимых замеров его действия (организация экспедиции);
в) исследовательские и расчетные работы по выяснению возможностей более мощных атомных взрывов…»
Академик Семенов, по сути дела, пишет программу работ Арзамаса-16, не подозревая, что его ученик профессор Харитон вместе с генералом Зерновым уже выбрали место, где такой ядерный центр будет создан. Более того, уже заключенные двух мордовских лагерей были переведены на «особое положение» – они начали строительство завода для производства атомных бомб…
Не ведал академик Семенов и о том, что в степях Казахстана уже выбрана площадка для будущей «экспедиции», если пользоваться его терминологией. И это будет знаменитый Семипалатинский ядерный полигон.
То, что предлагал академик Семенов, уже начало осуществляться, однако при встрече с ним никто – даже верный ученик и коллега академик Курчатов – ни слова не проронили об истинном положении дел.
А академик Семенов продолжал развивать свои идеи:
«Несколько слов о том, в чем я вижу свои обязательства и интересы:
1. Профессор Харитон, с которым я проработал 25 лет, является сейчас, по сравнению, более крупным специалистом, чем я, в области взрывчатых веществ и тем более ядерной физики (в последней области я вообще никогда экспериментально не работал).
