Выдав это, Ритка закидывает мишку в рот и жует, пока я пытаюсь переварить сказанное.
– У тебя фотка Сечина есть? – прихожу в себя я.
– Честно? Хотела его щелкнуть. Но он как чувствовал – не давался. То глаза прикроет, то наоборот глаз с меня не сводит. Но я в отместку организовала ему место в студии на подиуме, ровно посередине между Репиным и Бастрыкиным, так что он у меня теперь на все телеэкраны страны попадёт, – мстительно обещает Ритка.
– Спасибо, – на полном серьёзе благодарю я, потому что это место в кадре действительно самое выигрышное.
– Саш, ты всё-таки с ним поосторожней, – грустно советует Рита. – А то я, когда увидела его, то от радости чуть не взвизгнула, а он в итоге меня чуть ли ни полчаса лицом по столу возил.
– А зачем ты его к Алику отвела? – напоминаю я.
– Что? А ну да, было. – Ритка смущенно морщит нос, – хотя я, правда, рассчитывала, что он под таким стрессом сломается и чего только о себе не наговорит.
– Вот он тебе и наговорил, – заключаю я, и Ритка обидчиво пожимает губы. – Ой, да ладно тебе, перестань, – дружелюбно тяну её за короткий рукав черной футболки. – Лучше скажи, – начинаю смеяться я, – Сечин Алика как воспринял?
– Как? А никак, – Рита пожимает плечами. – Вёл себя так, словно ему всё сообщество ЛГБТ каждый день глаза хором красит.
– Значит, непрошибаемый?
– Непрошибаемый, значит, – вздыхает Ритка и принимается теребить свою синюю чёлку, а до меня вдруг доходит…
– Рит, а ведь он тебе правда понравился, – очень тихо говорю я.
– Что? – Рита поднимает на меня вспыхнувшие глаза. Сообразив, что я поймала её, хмыкает, но огрызается: – Смотри, как бы он тебе не понравился!
– Спасибо, у меня уже Игорь есть, – кланяюсь я.
– Это, Саш, к счастью, – серьезно говорит Ритка и, смяв хрустящий пустой пакет, отправляет его в мусорное ведро под стол, на котором сижу я.
– Ещё раз спасибо, – изображаю поклон до земли.
– Ты, Саш, зря смеёшься. – Ритка переводит задумчивый взгляд за окно, рассматривает мокрый снег, хлопьями оседающий на откосе. – Игорь твой, несмотря ни на что, всё равно при тебе будет, потому что ни он, ни ты не умеете оставаться исключительно в позиции превосходства. А вот Сечин умеет. И он как бы ничей, понимаешь? – Словно что-то вспомнив, Ритка разворачивается ко мне и окидывает меня оценивающим взглядом. – Слушай, – тянет она, – а я только сейчас поняла: у тебя-то как раз есть все шансы заинтересовать его.
– Это что ещё за фантазии? – хмурюсь я.
– Нет, это не фантазии, – возбуждённая своим открытием Ритка не замечает моей реакции и усаживается ровней. – Там, в гримёрке у Алика, Сечин всё засматривался на один плакат. Тот, что с блондинкой, помнишь?
– Не помню, – немедленно открещиваюсь от плаката с обнаженной девицей.
– Нет, помнишь, – злорадно говорит Ритка. – Игорь твой, когда увидел ее, всем тогда рассказал, что ты на неё очень похожа. Вот рядом с этим плакатом Сечин и крутился минут пять, пока бегал от меня.
«Так, всё, приплыли», – думаю я и начинаю злиться.
– Рита, – довольно сурово прерываю её романтичные изыскания я, но тут дверь распахивается, и в комнату влетает разъяренная Лида, за которой следует не менее разозленный режиссёр канала.
– Лидия Викторовна, мы не договорили! – возмущается режиссёр и, спохватившись, кивает нам с Риткой: – Здрасьте.
– Здравствуйте, добрый день, – отвечаем мы вразнобой.
– Нет, не добрый! – взвизгивает Лида и поворачивается к режиссёру: – Так, нечего за мной бегать.
