А что за горизонтом - страница 7

Я как-то быстро привык к новому положению вещей, кроме, конечно, отдельных случаев. Например, трудно привыкнуть к тому, что тебя могут без предупреждения совершенно неожиданно огреть по голове трёхлитровой банкой, пусть и пустой, или железным игрушечным пистолетом. Я очень старался верить, что это делалось неосознанно, что ребёнок ещё маленький и ничего не понимает. Но от этого синяки не становились менее синими, а шишки менее высокими. А ещё появились определённые обязанности. Куда ж без них на правах старшего брата? Это вечное: посиди с Катей, поиграй, возьми с собой на прогулку, просто присмотри, чтобы никуда не залезла. Хотел бы я всё вернуть назад, когда был единственным ребёнком? Когда всё внимание было моим, и всё крутилось вокруг меня одного? Да ни за что на свете! Я и сейчас начинаю скучать, когда мы подолгу не видимся и не созваниваемся.

В общем, я был очень рад появлению сестры. И не потому, что девочки обычно играют в куклы и мои машинки с солдатиками были в относительной безопасности, нет. Скажу больше – сестричка играла вообще всем, что под руку попадётся. Особенно ей нравилось играть отцовскими инструментами. Радовался я совершенно другому. Как уже говорилось раньше, девчоночий мир – особенный. Мне трудно это объяснить даже самому себе. Видимо неспроста я сам стал отцом девочки. Что-то есть в этом символичное.

Тем временем наступала пора вступать во взрослую жизнь. Ну как во взрослую? Идти в школу, в первый класс. Последние дни в детском саду омрачились моей болезнью. Какой-то вирус пробрался в мою внутреннюю фабрику по переработке еды и не давал мне ни чихнуть, ни засмеяться. Закончилось всё больничной палатой человек примерно на сорок. Болезнь сопровождалась жуткой диареей, при которой боишься делать не то что резких движений, а вообще лишний раз пошевелиться. Но спасибо медперсоналу, который не давал скучать. Нас кормили горстями таблеток, зачем-то взвешивали каждые пять минут и развлекали мультиками, отчего приходилось менять исподнее в два раза чаще. Родители, видя такой «прогресс», приняли единственное разумное решение. Меня прямиком из больницы отправили к бабушкам на Кавказ, лечиться солнцем, воздухом и здоровым питанием.

Так я пропустил первый в своей жизни выпускной, потому что по возвращении домой нужно уже было собирать портфель в школу. И вообще, выпускных в моей жизни было немного. А те, которые всё-таки случались, оставляли жалкое впечатление, во всяком случае для меня.

Самое главное для первоклассника в первый день – это сохранить бодрость духа и не впасть в отчаяние. Ну и не потеряться в лабиринте школьных коридоров. Наш класс хоть и был на первом этаже, но, чтобы в него попасть, нужно было пройти через все коридоры с переходами и несколько поворотов с разворотами. Мне этот путь казался длиннее, чем дорога от школьной остановки. Гуськом, дружно всем классом, боясь отстать и потеряться, сразу после линейки мы шагали в свой класс на самый первый в жизни урок. Правда, с портфелем был один я. Почему-то все, кроме меня, знали, что в первый день можно приходить только с цветами. Зато мой портфель заботливо собирал папа. Он умудрился сложить туда все тетради, учебники и канцелярские принадлежности. Не хватало только глобуса и футбольного мяча.

Учительница привела нас в класс, рассадила по своему усмотрению, произнесла, как мне теперь кажется, дежурные приветственные речи, со всеми познакомилась и начались школьные будни. Я очень быстро понял, что смотреть в окно было гораздо интереснее, чем на доску. С тоской глядя на свои каракули в прописях, я вспоминал беззаботные дни в детском саду. Крючки и кружочки никак не хотели выстраиваться в ровные ряды. Буквы то приседали, то прыгали, то корчили рожицы, то стояли порознь, а иные – в обнимку. Зато двойки в дневнике были просто загляденье – огромные и с красивой подписью на хвосте. В общем, учёба как-то не задалась с самого начала. Но, может быть, проблема не только во мне? Наверное, есть смысл дать портрет самого педагога. Это была крупная женщина с короткой стрижкой и басовитым голосом. Она заводилась с пол-оборота, как мопед нашего соседа. Могла орать так, что в соседнем классе дребезжали стёкла. Тетради после проверки она возвращала в разорванном виде. Эта макулатура уже переставала быть тетрадями. Я даже представляю, как она, сидя дома, с пеной у рта превращает наши тетрадки в рваное конфетти, аккуратно складывает в обложки, чтобы с утра каждому швырнуть это в физиономию. Чему можно научиться с таким отношением? Правильно, полюбить самый главный предмет в школе – перемену! Вот где не действовали никакие законы, даже гравитации. Следы от ботинок можно было увидеть даже на потолке.