София Сальгадо был самой красивой девушкой университета. Мигель знаком с ней с детства. Это была детская, но крепкая любовь. Впервые он лет в семь-восемь поспорил с друзьями из общины, что поцелует аргентинскую принцессу без спроса. Дон Педро Сальгадо приезжал к русским казакам в деревню по торговым делам и брал с собой дочку ради развлечения. София никогда не подходила к русским мальчикам, но всегда наблюдала за их играми со стороны. Черноглазую симпатичную девочку мальчишки, конечно, заметили, но нрав аргентинских красоток им был известен из рассказов старших братьев, поэтому знакомиться с девочкой в белом платье первым никто не решался. А Мигель вызвался на спор.
К удивлению, София обошлась без драки и громких криков. Наоборот, улыбнулась и почему-то сказала «спасибо». Мигель тогда поступил, как в кино – подбежал, чмокнул в щёку, на секунду замер, ожидая, как минимум, пощёчины, и сорвался, как ошпаренный, прочь. Ничего страшного не случилось. Несмотря на стремительное отступление, спор был выигран, все мальчишки улицы это подтвердили. Толстый Яков, который с Мигелем спорил на новенькие велосипедные педали, тут же открутил их и отдал победителю. С тех пор Мигеля и Софию однозначно считали женихом и невестой. Конкурентов у него не было. Они появились позже, в университете. С Софией были не прочь начать роман многие, и сам Хавьер делал несколько попыток, но встречая пристальный суровый взгляд Мигеля, тут же отступал, его шутки здесь не проходили.
От мыслей о Софии его отвлёк Фернандо.
– Я бы на вашем месте в такие дебри не забирался. Арауканы – странные люди.
– А чего в них странного? С индейцами у нас всегда общий язык найдётся, я можно сказать на четверть сам индеец. Правда, не араукан, но разве это имеет значение? – Хавьер казался бесстрашным. – Родословную, надеюсь, спрашивать не будут.
– Они пару лет назад мальчишку в жертву своему богу отдали. Помните, когда цунами накрыло?
И Хавьер, и Мигель, конечно, помнили. Это было ужасно. Тогда за соседней страной следили каждый день. Более страшных ужасов, чем те, что переживали тогда чилийцы, даже самые древние старики—индейцы припомнить не могли. О Великом чилийском землетрясении молились все – и католики, и шаманы16. Километров пять катилась волна по благословенной земле, сметая всё на пути, превращая страну в гигантское океанское дно.
– Эти арауканы тогда позвали своих местных колдунов – мачи – и давай их упрашивать, чтобы стихию остановили, – Фернандо блестел своим клыком и сам становился похожим на сказочного колдуна. – Те, конечно, начали ломаться, дескать, боги обижены, то да сё, сами виноваты, богов просто так уговорить не получится. Но в итоге подумали, что и самим не очень хочется на дно рыб кормить, жить все хотят. А чтоб соблюсти все древние церемонии, нашли мальчишку—сироту, да и отдали его в жертву своему богу морскому.
– И что? – спросил Мигель.
– И всё стало нормально! – ответил Фернандо, и резко повернул руль вправо, едва не столкнувшись с ленивой коровой, которая расположилась прямо посреди дороги и удивлённо смотрела на грузовик, поднимающий за собой столб пыли.
– Ха! – с сомнением хмыкнул Хавьер. – Просто совпало, цунами уже к тому времени заканчивалось. Будто эти мачи знали, что там на самом деле происходило!
– Может, и знали, – взглянул на него краем глаза Фернандо. – Они же это цунами предсказали! Мол, будет великое трясение и потоп, кто жить хочет – уходите в горы и взбирайтесь на высокие холмы, там волна не достанет. Те, кто на самом берегу жил, шаманам всегда верили, а вот городские ворчали. А оказалось, что те, кто выше поднялся, тот и выжил, а кто ворчал – теперь в океане акул подкармливает.
