Идея мне понравилась. Если говорить по совести, продажа софиной обновки меня не очень волновала – зарабатывал я достаточно, а тратить деньги в пустых магазинах было не на что. Разве, если покупал продукты на базаре. Цены, конечно, кусались, но меня не разоряли.
Я взял часы посмотреть поближе и мое сердце застонало.
Что это были за часы! Несколько стрелок бегали, как муравьи в летний день. Цифры крупные, яркие. Не часы, а заглядение.
– Согласен махнуться?
– Согласен, – не раздумывая, сказал я. – Бери валенки, ребенку пригодятся.
Надел часы на руку и поехал на вечернюю смену.
Работал я в тот день рывками – то и дело разглядывал свои замечательные часы. Если же кто-нибудь подходил к машине, выворачивал руку так, чтобы человек обязательно увидел мою замечательную обновку.
Да и как могло случиться иначе? Я был гол, как сокол. Не обладал ничем примечательным, кроме красивой авторучки. Даже больше. У меня не было и настоящего детства. Я и сейчас не умею ездить на велосипеде, потому что вместо него у меня в детстве был закопченный примус под котлом линотипа. И, конечно, у меня никогда не было собственных часов.
Впрочем, это досужие рассуждения.
В общежитие я прилетел, как на крыльях. Положил часы у изголовья и отправился смотреть радостные сны.
Утром первым делом потянулся посмотреть, сколько времени. А времени не было. Часы стояли. Ни одна стрелка не шевелилась. “Забыл завести, – с досадой подумал я. – Их же на ночь заводят.”
Покрутил колесико заводки. Стоят. Тряхнул. Стоят. Еще раз тряхнул…
Расстроенный, пошел на работу. Показал часы там. Никто ничего толкового сказать не мог.
– Наверное, что-то заело. Сходи в часовую мастерскую – они их запустят.
Вконец удрученный пошел в мастерскую. Часовщик открыл крышку, поднес часы к лупе и больше смотреть не стал.
– Слушай, парень, они пустые. Там сделали примитивный завод только на одни сутки во всей их жизни. Облапошили тебя мошенники. Но ты не расстраивайся – сейчас это бывает сплошь и рядом.
Пришел в общежитие, показал часы подружкам. Они в восторге заохали. Тогда рассказал, что со мной приключилось. И снова показал остановившиеся часы.
– Давай сразу выкинем в мусор, – закричали девчонки.
– Нет. Я повешу их над головой. Каждый день они будут говорить мне, что не надо быть дураком.
* * *
Кто роет яму, тот упадет в нее, и кто покатит вверх камень, к тому он и воротится.
Царь Соломон.
Вернулся с работы, а в общежитии соседки – из отпуска вернулись. Веселые, посвежевшие – мамкины харчи явно пошли на пользу.
Вывалили на стол домашней стряпни, сели пить чай. И рассказывать о своем поселке на реке Зее, о местных новостях, о родителях. И тут же прихвастнули:
– Теперь мы у тебя больше сидеть на шее не будем!
Одна из них взяла за гриф гитару – ее они привезли из отпуска.
– Смотри! – размахнулась и трахнула об пол. Гитара разлетелась на щепки.
– Ты что, чокнулась в отпуске? – Я смотрел на девушку и впрямь, как на умалишенную. Так, ни с того, ни с сего разбить инструмент…
– Не бойся! – закричали подружки в один голос. – Ты только посмотри…
Они подняли деку, перевернули тыльной стороной и показали мне.
Я ничего не понимал. Передо мной был кусок разбитой гитары.
– Присмотрись!
Я вгляделся. На поверхности фанеры были неровности. Пригляделся повнимательнее: неровности, похоже, были приклеены.
– Что это?
– Золото…
Я опешил. Вихрем пронеслось в голове, что их поселок находится на золотых приисках. Что мало мне было моих мазуриков, так теперь и эти две амазонки прибавились.
