Здесь чувства добрые, пробуждаемые лирой, свобода и милость к падшим, проповедуемые народам с нагорных ( христианских) высот искусства и в ясных моральных словах, возводят поэта в ранг пророка и учителя.
«Памятник» весь отлит из формул немыслимой точности:
Велению Божию, о Муза, будь послушна…
Как бы итоговая формула и стихотворения, и всего пушкинского пути, в ней окончательно сочетались Бог и Муза, alter ego поэта.
Пушкин отказался от других вариантов стиха («Святому жребию…», «Призванью своему…») ради этих слов, которыми его Муза возведена на высоту надбездную и одновременно подчинена Верховному Владыке, но только Ему. Слово, послушное велению Божию, возвратится к Отцу, исполнив свою земную миссию, страдальческую и победную, – этому христианскому сюжету соответствует скрытая, аллегорическая тема «Памятника».
Если в первых строфах вертикаль «воздвигнута» от земли к Небу, куда по смерти уходит «душа в заветной лире», в последней – «веленье Божие» сверху осеняет земной путь поэта. Обращаясь к Богу, Пушкин утверждает в «Памятнике» царственный статус поэзии и её религиозно – христианское значение.
Каменоостровский цикл отразил важный этап поисков Пушкиным осмысленного религиозного пути. И «Памятник» ставит здесь итоговую точку. Поэзия в нем приравнена к божественному акту, поэтическое и религиозное( божественное) призвание слиты воедино, путь поэта освещен Небесами и ведет его к жизни вечной.
Начиная с «афеизма» или «деизма», он в последние годы жизни глубоко проникается духом христианства. И об этом говорит не только Каменноостровский цикл его стихов, но и сама жизнь гения, особенно его смерть.
Пушкин был объят жаждой мести, страшной яростью, которая ужасала его истинных друзей. Идеал смирения не посетил его перед дуэлью, а дуэль – убийство и самоубийство – страшные христианские грехи.
Но святой Иоанн Златоуст говорит: «Надо смотреть не на то, как человек падает и грешит, а на то, как он поднимается и избавляется от греха».
Уже после дуэли Пушкин сумел преодолеть и чувства мести, и страстное озлобление. Уже на смертном одре он запретил друзьям мстить за себя. Он желал подняться, и он поднялся. Жуковский описывал просветленное лицо умершего поэта, на котором как бы запечатлелась торжественная неземная мысль: «…что-то сбывалось над ним». Страдание на смертном одре было отпущено Пушкину для духовного очищения. И все, кто видел Поэта в его последние часы, свидетельствуют: умирал он с верой…
Да, он умолк. «Исчез, оплаканный свободой…» Да, замолчала «его святая лира», величественная и гордая, призванная к «священной жертве Аполлоном» ( Пушкин»). И без него « Мир опустел…». Но, замерев в вечности, явив свою земную конечность, он заставил говорить молчание, его образ и голос титанически прорывают безмолвие времени, привлекая красотой свободного и сильного духа:
Не верные для вас ограды.И днесь учитесь, о цари: Ни наказанья, ни награды, Ни кров темниц, ни алтари
Оставил «миру свой венец»и свой вопрос, мучивший поэта с 1824 г : «Теперь куда же//Меня б ты вынес, океан?». И мир дал ответ:
То, что никто в столетьях не сумеет».«Нас в царство грёз уводит дивный слог, И реализм сюжетов душу стелет. Его талант великий сделать смог
Прожил всего 37 лет. Но как прожил! С верой и совестью! Так полно, цветуще, красиво и ярко, что своим образом, своим вечным гражданином, своим вторым «я» великая легендарная Россия выбрала именно поэта – Александра Сергеевича Пушкина, ту восхитительную мощь, которая наплывает на русского человека всеми небесными цветами. Он – олицетворение вечности России, цивилизации, которую ни огонь, ни меч, ни резни, ни пытки не смогли стереть с лица земли. Мечтающий о той стране:
