А ты помнишь?.. - страница 35

Деревья стали просыпаться, расправили ветви, потянулись, зашелестели листьями, зашептали друг другу: «Дивное утро!»

Проснулся старый пень, весь трухлявый, заросший с одной стороны зелёным мхом, но какой красавец с другой, оброс опятами, кудрявый от них и бурчит про себя, сетуя на годы старческие, но заботливый и охраняющий жизнь грибов.

Кто он был бы без них? – просто пень…

Старый трухлявый пень, а здесь гляди! понадобился чему-то живому, сгодился-таки.

Птица села сверху, стала пёрышки чистить, потом встрепенулась и от удовольствия песнь подала.

А пень аж! загордился своею важностью.

Много ли надо старому? нужность чему-то или кому-то…

Дятел застучал, обследуя дерево.

И надо же!..

Какой-то непорядок видит, постукивает.

Доктор есть доктор…

Художник Виктор Быков. Утро

Луч солнца попал на росинку, разбился на тысячу маленьких лучиков, разметавшихся по округе.

Заискрился, засветился в тысячах росинках, а те в свою очередь разбросали попавшие на них лучи света.

Заиграло, разбилось на семицветие, расцветило округу.

В сером утре бывшее серым, зелёное стало зелёным, красное – красным, синее – синим.

Послышался шорох трав, то в пространстве незаметный их рост обозначился, пока никто не замечал – они росли…

Многие описывали в произведениях утро, тысячи художников писали на полотнах своих его.

Описывали, как туман рассеивался, как оживали, раскрашивались леса, поля, просыпалась земля, отдохнувшая за ночь, чтобы вновь давать живому возможность жить.

И что?..

А то, что у всякого оно своё и это самое главное, сиди и пиши своё утро.

И пусть не так, как великие писали. Оно и утро получается у них великое, а здесь моё, простое, но родное…

Я сижу перед окном в сад, любуюсь утром…

Оно открыло окна в сад…

Свежесть входит в меня тягуче медленно, до какой-то истомы, даже приятной боли…

Она селится во мне, а я сейчас, вот совсем сейчас начинаю вникать в священное действие всего этого…

С томящей приятной болью до мельчайших нюансов всем нутром своим пью утра бодрость…

С нею навеваются давности, когда пахло парным молоком, когда волны утренней свежести доносили до меня запахи земли родной, её звуки, затихала птица ночная мне напевавшая свои удивительные звуки на выдохе…

Сквозь зыбкость парящего воздуха виднеются цветы полевые, слышатся трели птиц и доносится песня, далёкая, прерывистая расстоянием, тревожащая душу…

Звуки, не спрашивая меня, вселяются и закрепляются внутри, чтобы потом волновать, кружить голову своим напоминанием.

Всё просится вон из дома, в природу, ближе к звукам, цвету, чтоб трели и песни утра были рядом – бегу…

Пространство раздвинулось, ограниченность стенами исчезло и взметнулся мир и вверх и в ширь, стало вольно…

И разметался по полю взгляд мой, пробежался по огонькам, что выпрыгнули из своих бутонов, по саранкам^{> [1]} красным, по василькам синим и столкнулся с далёким небом.

Остановился на облачке, повалялся на нём, мягко и вспорхнул легко и гибко, помчался по полям и далям земли родной…

Лёг на траву, голова затуманилась картинами, потом ясно увидел тропу посреди мари – дорогу детства.

Где-то там, вдали времени, марь раздвинулась и широко устремилась мне навстречу…

А по ней, по тропе, шли Они…

И больно не взгрустнулось, а благодарно низко в пояс – улыбнулось…

* * *

Ночи в мои годы стали долгими…

Лежишь и думы думаешь. А они далеко заводят. Мысли бегают в пространстве, перебегают с одного предмета на другой. Одних чуть касаешься, а на других дольше задерживаешься и дальше, и дальше… То прислушаешься к ночным голосам птиц, их мало, всё пытаешься распознать, да где там, разве в далёком крике можно распознать неизвестное, то услышится цикада и аж! зайдётся в упоении такой трелью, что невольно заслушаешься и ждёшь продолжения, а его нет и уже сетуешь, мол что же ты, я тебя слушаю, не подводи… То цивилизация вторгается в ночную мглу проезжающей машиной. А ты лежишь, полёживаешь, и думы всё картинками пробегают. К моим седым годам всегда их прибавляется всё больше, скапливаются толпой, ждут своей очереди воплощения. Подождите, подождите, придёт и ваш черёд… С детских тропинок, думы сворачивают на дорожки студенческой поры и там находят почву для вселения…