Холодность Меланьи по отношению ко мне была очевидна. Она как бы пыталась проявить участие, не говорю о сочувствии, но это было настолько «по обязанности»: надо дать лекарство? – дам, капли посчитать в ложку не сложно. И Дениса – моего сына Меланья не любила. Я видела это, как всякая любящая своего сына мама. Тут не ревность матери к избраннице сына. Пытаюсь уважать выбор каждого, даже, если не разделяю. Вероятно, девочка хотела полюбить, но не могла. Не каждому дано – любить. Любовь, как искусство, даётся не каждому. А тут возраст приближается. Да и жених подходящий: хороший мальчик из хорошей семьи, где наследство останется уже только ему. Подружка Меланьи с долей зависти высказала суть замужества в двух коротких предложениях:
– Повезло Меланье. Сын у Вас один.
Пример такого меркантилизма был пройден мной ранее. Жена моего брата Лиля, сразу после свадьбы, в свои девятнадцать лет, глядя мне прямо в глаза, сделала заявление:
– Жаль, что у Андрея есть сестра. Придётся делиться. Не пришлось.
Странности Меланьи приводили меня в изумление. Мы с Денисом начали совместный большой объект. Он был за городом. Курировали вместе. Меланья ни разу не осталась в нашей квартире одна.
– Мне страшно. Квартира у вас огромная, – её аргументы.
Квартира в центре района. Два телефона. Охранная собака в квартире. Приходилось опять просить мою Светику то выгулять собаку, то накормить котов, если мы возвращались домой поздно. Такое поведение будущей невестки теплоты в наши отношения не добавляло. У Дениса розовые очки были во всё тело. И слышать ничего не желал. Приходилось, молча, наблюдать. Уже могла оценивать ситуации не в пользу Меланьи. К сожалению, для себя.
Как только мои сыновья дорастали до возраста, когда девочки интересовали их не только в плане поцелуев в щёчку, я проводила с ними долгие и познавательные беседы на тему ответственности за тех же девочек и их неожиданных беременностей. Категорически против медицинских убийств детей. И Денис знал об этом. И Меланью поставила в известность.
Как же я хотела счастья младшему. Такого счастья, чтобы и за нас с Димкой. По – полной.
Не понимаю ничего
Я в этом мире странном.
Меняя всё по пустякам,
Не думаю о главном.
В чём смысл жизни моей всей?
И на Земле зачем я?
Суть состоит лишь из потерь
И горького молчанья.
Душа кричит, а сердце – лёд.
Случилось, не исправишь.
Хоть зазовусь, сын не придёт.
Печаль от чёрных клавиш.
Вуаль закрыла белый свет.
Бреду, давясь слезами.
Я не могу себя жалеть.
Есть сын второй. Я – мама.
Павел вернулся в свою семью, но ко мне вдруг стал заезжать. Дружить. Абсолютно чужой человек. Вот так и бывает, когда любишь и слепо доверяешь, то и ждёшь тех поступков, на которые сам способен в порывах и «без». Увы! Это была моя проекция на Павла. Он – другой. А значит, не мой. Тем больнее, ведь раньше и мысли совпадали, и наши сны.
Вот Светика была своей, а потому и рядом. Одна из всех. Всегда и насколько можно со мной. Наша дружба цементировалась моим горем и её постоянным самоотверженным присутствием в нашей семье. У неё абсолютное участие во всём: в словах, в поступках. Наши задушевные беседы за чашками чая… Они много значили для меня. Светика – тот человек, на которого абсолютно могу положиться: не предаст никогда. Меланья и её удивляла, хотя моя подруга могла найти оправдание любому поступку любого человека. Безмерность её доброты, иногда в ущерб ей же… Такова моя подруга, проверенная годами. Этот позитив был мне тогда жизненно необходим.
