Секретные операции
(1938–1943 гг.)
Шёл 1938 год. Страна набирала обороты экономического и политического роста. Жить становилось с каждым годом и радостнее и веселее, как правильно говорил Вождь. Чувствовался общий творческий подъём всего советского общества. Чувствовался он и в стрелковом тире на Лубянке, под клубом НКВД, где трое друзей отстреливали новые французские и бельгийские пистолеты. Знать оружие страны, которую ты курируешь, – непреложная задача каждого сотрудника ИНО НКВД. Попасть в ИНО (иностранный отдел) – полдела, уцелеть там – тоже полдела. Главное – выполнить задачу, а это ой как непросто! Вот и парились с утра до ночи наши трое друзей, то язык, то оружие, то допросы, то изучение обычаев, тонкостей местности, городов, сёл. Вот, для примера, во Франции кто должен входить первым в ресторан – господин или дама? При знакомствах, опять же во Франции, должен ли мужчина целовать руку женщине? О чём ни в коем случае нельзя говорить за обеденным столом в гостях? И тьма других тонкостей и нюансов, от которых у наших друзей пухли головы и вяли уши.
Пора, кстати, их представить. Майор Госбезопасности второго ранга Перфильев Николай Авраамович, капитан Нойман Вольдемар Вольдемарович и старший лейтенант Икразов Арсен Александрович.
Естественно, по всем данным и негласным информациям наши герои характеризовались только положительно. Перфильев был в Органах ещё с гражданской, мальчишкой провёл в Польше ряд дерзких операций, соблазнил и тем самым полностью обезвредил польскую шпионку Ванду, которая ещё в 1920-е годы имела подходы к самому Феликсу Эдмундовичу Дзержинскому.
Нойман долгие годы работал в Литовском подполье, выдавал себя за скорняка-караима, ворочал большими деньгами, которые все сложным путём через Финляндию передал Республике Советов. Преданности безграничной. По ходу операции нужно было себе сделать обрезание. И сделал, выпив стакан спирта. За этот мужественный поступок был награждён именным браунингом с дарственной надписью «За дерзость. Наркомвоенмор Троцкий». Затем, конечно, браунинг, как полученный от злостного врага трудового народа, был сдан.
Арсен Икразов – помоложе, комсомольского призыва, проявил себя наилучшим образом в общественной работе наркомата, выявил ряд перебежчиков за рубеж (например, нашумевшее дело нэпмана Марка К., который вплавь думал добраться до Франции. Проглотил шесть бриллиантов общим весом в 19,8 карата. Всё пришлось вернуть через клизму при аресте). Аттестуется самым наилучшим образом, записан в резерв на зам. нач. отдела.
И личная жизнь наших друзей не вызывает сомнений. Крепкие, здоровые советские семьи. Да, живут пока в общежитии НКВД в Мытищах. Да, Юленька Икразова иногда на общей кухне и поворчит, молоденькая ещё, но мужья все хорошие, в меру пьющие; а когда в воскресенье едут в Серебряный бор, да с патефоном, да под Утёсова с Лещенко, да танцы в прижимку – ну отдых на славу получается. В общем, живи да радуйся. Вот с такими радушными настроениями наши герои и шли в летний день 1938-го года по шестому этажу Наркомата внутренних дел к начальнику – тихому, спокойному выдвиженцу из ЦК Швецу Василию Евгеньевичу.
Начальник не стал темнить, как в 1937-м чёрном году было принято, вызвал всех троих, всем троим обрисовал международную обстановку и дал чёткую задачу. Задание было правительственное, как сказал Василий Евгеньевич, правительственнее не бывает. Но вначале поговорил с ребятами по-французски. Остался, видно, доволен. Перекинулся немного по-немецки. Ребята не подкачали. «Не зря хлеб Родины едите, хлопцы», – и велел достать из сейфа коньяк, а чай и лимоны принёс секретарь Фельштинский.
