***
Через какое-то время его снова потянуло в то же ответвление. Однако, на этот раз он немного промахнулся и всё пошло по-другому.
Подземный ход оказался несколько дольше, нежели он рассчитывал. И когда, наконец, появились ступеньки, ведущие вверх, а в конце – маленькая дверь, Авдотий Павлович вздохнул с облегчением: сейчас он увидит хмурое лондонское небо, глотнёт сырого британского воздуха…
Приладил фомку, предусмотрительно захваченную из дома, даванул. Дверь со скрипом отворилась.
Похожая на прошлую комнатка, балахон… Только приступил к поиску топора, как входная дверь распахнулась и на пороге нарисовался страшно злой персонаж в цивильном костюме. Ни слова не говоря, выволок инвестора наружу и пинками погнал в привычном направлении.
На этот раз топор не потребовался. Всё было на редкость удобно и цивилизованно: рычаг, острозаточенный нож на деревянной конструкции. Привели мужика, зачитали приговор. Авдотий Павлович дёрнул за рычаг, нож со свистом съехал вниз, голова отскочила и плюхнулась в корзину. Кровь не стала брызгать во все стороны, а аккуратно слилась по желобку. В общем, всё прошло без ненужной ажитации, буднично, на хорошем техническом уровне.
В комнатке, как и ожидалось, его ждал гонорар. Не такой щедрый, как в прошлый раз, но жаловаться было некому. Впрочем, и нервного потрясения на этот раз не случилось, так что оплата, как ни крути, соответствовала понесённым трудозатратам. Уж лучше что-то, чем ничего.
Больше Авдотий Павлович в те края не заглядывал. Монархи кончились, а на публику попроще желающих хоть отбавляй. Да и расценки другие. В одном месте дошло до откровенного демпинга со стороны конкурентов и это поставило точку на вроде бы перспективном направлении. Что поделаешь: бизнес есть бизнес…
С Балтики дул пронизывающий ветер и Николай Сергеевич никак не мог согреться. Апрельским вечером случается такое: налетит снег с дождём, запуржит, заметелит… Вот и сейчас – словно не весна на дворе, а самый что ни на есть февраль-вьюговей.
Николай Сергеевич только что вернулся из рейса и сразу – в Москву, к престарелым родителям. Отец ложится на операцию – надо поддержать. Хотя бы морально…
Из-за поворота пробился свет фар и к остановке плавно подкатил автобус. Николай Сергеевич пробрался на свободное кресло и с наслаждением ощутил мягкость хода комфортабельного экспресса. Глаза закрылись сами собой…
***
На капитанском мостике всё спокойно. Приглушённый свет. Движение гигантского судна почти не ощущается. На море – полный штиль. «Титаник» словно застыл в маслянистой жидкости и безмолвствует. А скорость – 22 узла… Хороша машина!
Какое-то тягостное предчувствие не давало покоя вахтенному офицеру. Он был суеверным, этот старший помощник капитана, и всегда заступал на вахту с любимой трубкой. Но не в этот раз. Где он её оставил?
Повинуясь нараставшему чувству тревоги, подумал: если он не вспомнит, где его любимица, то что-то случится. Непременно! Что-то нехорошее, быть может, трагическое. Но что может произойти на таком великолепном судне, как «Титаник», да ещё и совсем новом?
Однако, тревога не уменьшалась, а наоборот – усиливалась. Поняв, что ему с ней не справиться, решил отлучиться к себе в каюту. Ненадолго, на пять минут – взглянуть на полку с книгами, заглянуть в умывальную комнату… Трубка где-то там.
Но оставлять мостик на такой скорости нельзя! Необходимо сбросить ход, а это – прямое нарушение приказа капитана. Но пять минут… Всего лишь пять минут! Они ничего не решают!
