– Да не было никакого конфликта, просто поставила пару куриц на место! – рыкнула я, теряя терпение. Выдохнула и добавила. – Моя соседка по квартире спала и храпела на пол квартала, когда я вернулась. Да и к чему вообще в это людей втягивать… Так что нет, кроме меня, никто этого подтвердить не сможет.
– Все гораздо хуже, чем я думал, – голос демона уже срывался на хрип. Я не питала особо трепетных чувств к своему бывшему, но теперь искренне прониклась его состоянием. Он не играл и действительно беспокоился, это было предельно очевидно.
– Асмодей, какого дьявола ты во мне вообще сомневаешься? Я на Терре почти две тысячи лет, я знаю законы! И были личности, гораздо более достойные того, чтобы я стерла их в порошок. Эта Салана им и в подметки не годится!
– Я тебе верю, Блю… Но поверит ли совет, вот это вопрос. Ты же знаешь, несмотря на мою протекцию, насчет тебя у них всегда было двоякое мнение, – с горечью в голосе пробормотал Асмодей, немного успокоившись.
– Да к черту их мнение, я никого не убивала! Лайнус, когда вернулась, я отправила ему сообщение о том, что в ближайшее время видеть его не хочу, демоны меня ненавидят и ни во что не ставят, и вообще своими праведными идеями он меня достал! Он может подтвердить, что именно он настоял на моем приходе на эту вечеринку, – гениальная идея вспыхнула в моем мозгу, но тут же померкла на фоне удрученного, раздавленного голоса моего бывшего любовника.
– Твою мать, Блю, этого вообще лучше никому не говорить! Тебя обвинят в сговоре с Каелумом, и твоя песенка спета! – я буквально слышала, как по ту сторону провода сердце Асмодея отбивает чечетку. – Ладно, будь в Стоунхендже через двадцать минут. Явишься туда самостоятельно, и это уже будет тебе плюсом. А там посмотрим.
– Ты вообще в курсе, сколько до туда ехать? Да и такси обойдется мне в пол зарплаты, – надув губы, посетовала я.
– Ты демон, Блю. Хочешь ты этого или нет. Хотя бы иногда пользуйся тем, чему я тебя научил. Увидимся на месте.
Утра бодрее у меня уже лет сто не было. Я пыталась переварить информацию, сопоставить факты, но мозг отказывался думать. Кому вообще хватило смелости прикончить демона на их же вечеринке?! Какому умнику это вообще в голову могло прийти?! А главное – зачем, и почему вообще решили меня сделать крайней? Или просто, за неимением другого подозреваемого, проще сделать козлом отпущения того, кто уже давно мозолит глаза?
Выхода у меня не было. С четверкой шутки плохи, это я для себя уяснила столетия назад. Так что, понося эту вечеринку на чем свет стоял, я-таки со скрипом поднялась с кровати. Я никогда не отличалась медлительностью в сборах. Мое отрицание необходимости наводить марафет и твердые убеждения, что сон – дороже, сделали меня вышколенным солдатом, который заправляет постель, принимает душ, сушит волосы и одевается, пока спичка горит. Руки предательски тряслись, сердце, как церковный колокол, бухало в груди. Я была пару раз на судах четверки, но никогда не была главным подозреваемым, который вот-вот отправится на эшафот. Отчасти я была даже рада, что там будет Асмодей. Как бы мне не претило его общество, но этот чертяга языкастый всегда знал, как правильно подобрать слова, чтобы выйти сухим из воды. Быть может, его слабость ко мне и сейчас спасет меня от гибели. Умирать я не хотела, да и не собиралась. Но и быть козлом отпущения, снова гонимым всеми, кому не лень – тоже.
