Немного придя в себя, Аделина встала с койки и прошлась по палате. Она медленно дошла до окна и облокотилась на подоконник. Голова кружилась, ноги слушались плохо, рука ныла в том месте, где был вставлен катетер. Жалость к себе, казалось, давно достигшая своего пика, вышла на новый уровень. К ней прибавился стыд. Еле заметное отражение в окне показывало Аделине какую-то совершенно незнакомую женщину. Именно так она себя сейчас чувствовала – жалкой тенью прошлой себя.
За окном все было совершенно белым. Сколько она тут пробыла? Почему-то Аделину позабавило, что она не успела поменять резину на зимнюю.
– Какой сегодня день? – спросила она зашедшую в кабинет санитарку.
– Воскресенье, – презрительно хмыкнула та.
– Можно мне домой?
– Никто не держит.
– А вы со всеми больными так разговариваете?
– А ты, милочка, здорова как бык. У меня в твоем возрасте уже двое детишек было, сама поднимала, руками вот этими, а не пила, как дворник, тьфу, – видно было, что присутствие здесь Аделины по такой неуважительной причине раздражает санитарку настолько, что сдерживать себя она не собирается.
Аделина машинально потрогала свои пальцы. Все украшения были на месте.
– Да, что вы обо мне знаете, чтобы судить, – она грустно покачала головой.
– Вот уж обойдусь без слезливых историй. Наслушалась. Белье менять, или домой пойдешь?
– Как врач скажет. Думаю, мне помощь нужна.
– Ну, как определишься, сама тогда и поменяешь, не переломишься, – медсестра фыркнула и бросила чистый комплект на край кровати. – Врач завтра будет. Поздравляю с постановкой на учет!
Эта невероятно доброжелательная женщина напрочь отбила желание остаться еще на целую ночь. Объясняться завтра на работе за опоздание Аделине тоже не хотелось, и она решила поехать домой, привести себя в порядок и… выпить пару бокалов вина.
Аделина аккуратно достала из руки катетер, вызвала такси, взяла свои вещи и спокойно прошла по длинному коридору на выход. Никто не спросил ее, куда она направляется и собирается ли возвращаться. Никому не было до нее дела. Словно невидимка, Аделина вышла через главный вход и каждой клеточкой кожи почувствовала наступившую не по календарю зиму.
Полчаса спустя такси остановилось у шлагбаума. Машина Аделины стояла на том же месте, припорошенная снегом.
В качестве благодарности охраннику Аделина не придумала ничего лучше бутылки дорогого коньяка. Не успела она подойти к посту охраны, как дверь открылась и охранник, улыбаясь, вышел навстречу.
– Как вы? – участливо спросил он.
– Спасибо, нормально, и… это вот вам, Владимир, спасибо еще раз, – Аделина протянула бутылку.
Охранник посмотрел на нее взглядом, полным тревожной жалости.
– У меня дочка вашего возраста, – со вздохом произнес он, – простите, это все не мое дело… жалко просто, когда вот так…
– Спасибо, что вызвали только скорую. И не сказали, что за рулем была. Больше не буду, слово даю.
– Боюсь, не оказал ли я вам медвежью услугу.
– Даю слово! – уверенно повторила Аделина и пошла к своей машине.
Ключи были на месте. Когда она завела автомобиль и подъехала поближе к шлагбауму, Владимир помахал рукой, жестом прося опустить окно.
– Аделина, забыл сказать, ваш муж приезжал. Минут сорок всего побыли и уехали.
“Зачем в мое отсутствие понадобилось приезжать, позлить меня, что ли? Хотя это и его дом тоже, наверное, вещи какие-нибудь свои забирал. Надеюсь, все, – размышляла Аделина, подъезжая к дому. – Следы от машины свежие совсем, недавно уехал, спасибо, господи, что разминулись”.
