– Так, давайте проясним один момент, – Эми не двинулась с места. – Если хотите, называйте меня мисс Уолпол, все остальное звучит высокомерно и оскорбительно.
– Как скажете, – ответил он. – Сразу видно леди-менеджера.
Эми приняла это за знак согласия и придвинула стул.
– Итак, вы – та самая мисс Уолпол, что сообщила о случившемся на пляже прошлой ночью?
– Да. Я нашла его, сразу же вернулась сюда и позвонила в полицию.
Тот, что помоложе, констебль Честертон, вытащил блокнот и принялся записывать.
– В какое время это произошло, мисс Уолпол? – Голос у него был мягкий, теплый, проникал до самых глубин – совсем как завтрак, который Эми не удосужилась им подать.
– Около полуночи, ближе к часу. Я закрыла бар и шла домой.
– Минуточку! – вмешался Коул, перехватывая инициативу. – Начнем с самого начала. Я так понимаю, вы весь вечер провели в пабе?
– Да.
– Было тихо?
– Скорее наоборот – битком набито.
– В понедельник вечером? В такую мерзкую погоду?
– К нам приехали тележурналисты снимать документальный фильм, вот местные и решили урвать свои пять минут – точнее, пять секунд – славы, так что заявилась чуть ли не вся деревня, даже те, кто прежде сюда не захаживал.
– И мистер Фитцсиммонс был?
– Его никто так не зовет, – уточнила Эми. – Только Фитцем или Адмиралом.
– Он служил на флоте?
– Точно не могу сказать. Ходил в море – это наверняка, когда-то у него даже была своя шхуна. Фитц постоянно травил байки, но у меня сложилось ощущение, что раз от раза они становятся все красочнее. Прошлой ночью он тоже разошелся перед журналистами – рассказывал о затерянных сокровищах в Вест-Индии или где-то там.
– Значит, он не выглядел подавленным?
– Скорее наоборот – он был в своей стихии, покупал всем выпивку и развлекал народ. Им нельзя не восхищаться – работал на публику как настоящий профи, щекотал нервы.
– Каким образом?
– Упоминал о «сокровищах, спрятанных совсем близко», предупреждал, что назавтра всех ждут потрясающие разоблачения… – Эми вздохнула. – То есть сегодня.
– Что он хотел этим сказать?
– Понятия не имею. А до этого к нему на Мостик – так мы называем его апартаменты – валом шли посетители. Он и со мной хотел поговорить, но только сегодня.
– И вы не знаете, о чем именно?
Эми покачала головой.
– Могу лишь предполагать, а это вам неинтересно.
– Мы вовсе не против, мисс Уолпол, – отозвался Честертон. – Наверняка вы знали покойного лучше, чем кто-либо.
Эми бросила на него быстрый взгляд. Глаза цвета морской волны ясным майским утром были не менее выразительны, чем голос, хотя он вряд ли отдавал себе отчет в их притягательности. Пожалуй, тут ее не нужно уговаривать, различные предположения – для него или о нем – возникают непроизвольно…
– Я подумала, что Адмирал собирается продавать паб. У нас сильно упала выручка за зиму – до этой недели.
– Обычное дело, к сожалению, – констатировал Честертон.
– Значит, все-таки переживал? – вмешался Коул.
– Нисколько, – возразила Эми. – У него явно имелись четкие планы, новый проект. Он был таким, знаете, борцом по жизни.
– Ключевое слово – «был», – ухмыльнулся Коул.
– Вы сами просили высказать свое мнение. Видимо, вы уже твердо решили, что он покончил с собой, а лично я в этом не уверена. В конце концов, я знала его целых три года.
Коул заморгал и выпрямился.
– У вас есть доказательства?
– Да, кое-что. Тем вечером я выбралась на пляж подышать свежим воздухом. Журналисты ушли на трехчасовой перерыв, и паб тут же опустел. Так вот, на берегу я встретила Адмирала – он возился со своей лодкой, кажется, проверял чехол.
