Адмирал Нельсон. Герой и любовник - страница 16

Это значило, что с Нельсоном как с моряком покончено навсегда. Так бы, вероятно, все и случилось, и мы бы никогда не узнали его имени, если бы не события в революционной Франции.

С самого начала революции во Франции ее островная соседка с тревогой следила за развитием событий, предвидя самые неприятные последствия для своего могущества и влияния.

Первая дрожь охватила британские политические круги, когда в ноябре 1792 года Национальный конвент Франции принял декрет об освобождении всех народов от монархии. Это был уже экспорт революции. За словами последовало и дело. Уже в октябре 1792 года французская средиземноморская эскадра контр-адмирала Трюге подошла к лигурийскому городу Донейлу, чтобы установить там новую власть. Лигурийцы встретили якобинцев выстрелами. В ответ был высажен десант, который за день разграбил и сжег приморский городок. Затем настала очередь и Неаполя, подойдя к которому отряд капитана ля Туш-Тревиля потребовал извинений от короля Фердинанда за оскорбление символов французской революции. В случае отказа была обещана немедленная бомбардировка. Король Фердинанд был из Бурбонов, а потому хорошо понимал, что рассчитывать на снисхождение якобинцев, уже отрубивших голову его кузену Людовику, не приходится. Фердинанд извинения сразу же принес, не сделав при этом даже попытки использовать свой флот. В Париже обрадовались: «Короли боятся одного нашего появления!»

В январе 1793 года в Париже под ликование толпы казнили короля Людовика XVI. День спустя трибун революции Дантон, выступая в Конвенте, провозгласил: «Давайте бросим к ногам всех королей голову нашего короля как вызов на бой!» Конвент приветствовал этот призыв несмолкаемой овацией: «Смерть королям! Смерть тиранам всех стран!» Конвенту вторил генерал Гош: «Наши единственные враги – англичане!» Спустя несколько дней была казнена королева Мария-Антуанетта. Тогда же береговые батареи Бреста обстреляли британский фрегат «Чилдерс», случайно попавший под жерла французских пушек. Англия немедленно выдворила из страны французского посла. Некоторое время в Лондоне выжидали дальнейшего развития событий во Франции и с открытием боевых действий не торопились, надеясь, что революция ослабит извечного врага и тогда его можно будет задушить экономически. 1 февраля Франция стремительно захватила Австрийские Нидерланды, а затем Конвент объявил войну Голландии и Англии.

Все понимали, что если прежние англо-французские конфликты, вспыхивавшие почти каждое десятилетие, ограничивались, как правило, лишь крейсерской войной, несколькими морскими сражениями и очередным переделом колоний, то теперь речь шла уже о жизни и смерти одного из государств. Обоим им существовать было просто невозможно.

Революционный вихрь не обошел стороной и французский военно-морской флот. Разумеется, как и при всех революциях, изменения, происшедшие на нем, его боевых качеств не улучшили. Впоследствии адмирал Журьен де ла Гравьер сказал о случившемся: «Удар, нанесенный государственному управлению революцией, отозвался сильнее всего на его морском ведомстве!» За несколько лет флот, еще недавно на равных сражавшийся с англичанами, был низведен до самого жалкого состояния. Все началось, как обычно в подобных случаях, с кровавых расправ и изгнания офицерского состава. Адмиралитет был лишен всякой власти. Тех из адмиралов, кто не успел бежать, отправили на гильотину как потенциальных врагов народа. Теперь всем заправляли судовые комитеты и комиссары Конвента. Офицеров казнили по малейшему доносу: за аристократическое происхождение, за требовательность, за высказывания в адрес новых властей и даже за косой взгляд в сторону члена судового комитета. Многие офицеры, не дожидаясь расстрела, уходили сами. Начались полная анархия, массовое дезертирство и разграбление береговых арсеналов. Практически полностью прекратилось кораблестроение. Корабельных мастеров тоже объявили контрреволюционерами и большинство их уничтожили. Вслед за офицерами и кораблестроителями столь же безжалостно был уничтожен корпус морской артиллерии. Комендоры были объявлены аристократами, их тоже принялись казнить и изгонять. Затем такая же участь постигла и солдат морской пехоты. Теперь капитанами кораблей назначали тех, кто громче всех кричал на митингах и выглядел революционером. Недостаток офицерского состава пытались восполнить за счет капитанов торгового флота, но тем не слишком улыбалась перспектива участвовать в сражениях, а потому с торгового флота в военный шли далеко не лучшие представители. Результатом всего этого было то, что французский флот едва мог управляться в море, корабли едва держались на воде. Что касается качества артиллерийской стрельбы, то она вообще была ниже всякой критики. По отзыву очевидцев, полновесный залп французского линкора приносил противнику меньше вреда, чем в былое время две пушки! И с этим флотом Франции предстояло вступить в многолетнюю полосу войн с Англией! Спустя несколько лет новые руководители Франции наконец-то поняли, что, громя собственный флот, они готовят и собственное уничтожение. Некоторые меры по исправлению положения дел были приняты, однако удар, нанесенный военно-морскому флоту Франции, был такой силы, что восстановить былую боеспособность не удалось вплоть до конца наполеоновской эпохи.