Георгина позвонила на работу и рассказала, что с восьми утра звонила в приемную нашего врача, чтобы записать меня на прием, но линия была постоянно занята.
Когда она наконец пробилась, миссис Лич из регистратуры твердо заявила:
– Сейчас восемь тридцать пять. Для того чтобы записаться на прием, нужно звонить до восьми тридцати.
Георгина объяснила, что тщетно набирала номер с восьми часов, но миссис Лич осталась непреклонна:
– Если я не стану придерживаться правил, здесь начнется анархия.
Тогда Георгина попросила записать меня на завтрашнее утро, но миссис Лич ответила:
– Нет, так не положено. Звоните завтра с восьми до половины девятого.
Георгина призналась, что негромко, но выругалась. Миссис Лич отреагировала так:
– Я слышала вас, миссис Моул. Вероятно, вам следует знать, что наш разговор записывается в целях обучения персонала.
Теперь жена хочет обратиться с официальной жалобой в Британскую медицинскую ассоциацию, поскольку она не давала разрешения на запись своего голоса.
По-моему, настраивать против себя даму из регистратуры – крайне ошибочная тактика.
В 7.59 утра позвонил в приемную нашего терапевта. Миссис Лич ответила мгновенно:
– Перезвоните ровно в 8.00
Позвонил в 8.00. Линия была занята. Позвонил в 8.15, крутя педали по дороге на работу. В 8.25 в трубке наконец раздались длинные гудки, но миссис Лич меня не слышала, потому что в этот момент меня обгоняла пожарная машина с включенной сиреной. Заехал на тротуар, слез с велосипеда, но миссис Лич уже отключилась. Снова попытался, но было опять занято. Хорошо, что я не страдаю серьезным заболеванием, требующим неотложного врачебного вмешательства.
Дозвонился в 8.31 лишь затем, чтобы узнать от миссис Лич, что я опоздал записаться на прием.
10.15 вечера
Только что разговаривал с доктором Пирс по мобильному, она спрашивала, есть ли у нас в магазине книга под названием «Да, я хочу заняться сексом с тобой». Я очень удивился ее звонку, особенно если учесть, что просто знакомые обычно не звонят в столь поздний час. К несчастью, жена услышала, как я, записывая название, говорил в трубку: «Да, я хочу заняться сексом с тобой». Когда я закончил разговор, пообещав доктору Пирс «выполнить ее заказ завтра», на кухню ворвалась Георгина и обвинила меня в супружеской измене. Я уверял ее, что ни в чем не виноват, но она кричала:
– Лживая скотина, я все слышала!
– У книги «Да, я хочу заняться сексом с тобой», – втолковывал я, – имеется подзаголовок «Первый сексуальный контакт: пособие для подростков». – Но жена была слишком разгневана, чтобы внять голосу разума.
Последний раз, когда я заглядывал в дневник Георгины, она с восторгом писала о командирских замашках Хьюго Фэрфакс-Лисетта – как в прошлом месяце он браво руководил откачиванием воды из полузатонувшего коттеджа старого Уилла Фроста на Холлоу-лейн.
Дорогой дневник, ведь это хорошо известный факт: измену часто подозревает тот, кто сам не верен супругу. Стоит нам появиться в «Медведе», как Фэрфакс-Лисетт тут как тут. Что это, простое совпадение?
Полицейский эксперт-криминалист из Мичигана была уволена за то, что пользовалась лабораторными приборами для исследования трусов своего мужа на ДНК. На бракоразводном процессе 32-летняя Энн Чемберлен признала, что тестировала нижнее белье мужа в Государственной лаборатории внутренних дел, потому что подозревала супруга в неверности. Когда ее спросили, что показали результаты анализа, она коротко сообщила: «Он был с женщиной. Не со мной».
