– Батист, ты знаешь, что означает твое имя?
– Нет, – зачем-то соврал я.
– Креститель! – незнакомка улыбнулась, чуть наклонив голову влево.
Я в очередной раз огляделся. Вокруг были бездыханные и обугленные от воздействия пламени тела.
Незнакомка продолжила:
– Предлагаю тебе жизнь, встречу с родными и, конечно, удачное завершение сделки с покупкой дома на Средиземноморье за небольшую услугу.
– Мадемуазель, кто вы и что происходит? – с удивлением спросил я и обратил внимание, что зрачки изумрудных глаз красавицы были не круглыми, как у всех людей, а вытянутыми по горизонтали, как у коз. Взгляд незнакомки поражал своей проницательностью, казалось, что она смотрит не на меня, а внутрь меня, прямо в душу. Девушка опустила глаза вниз, я последовал своим взглядом за ней: тонкая, длинная шея, красивая, я бы даже сказал идеальная, грудь, невероятно узкая талия, бесконечно длинные и ровные ножки, заканчивающиеся… копытами!
Я с испугом поднял голову и взглянул собеседнице в глаза, в которых отражалось пламя горящего самолета. Она же наклонилась ко мне, еще больше продемонстрировав свою прекрасную грудь, сорвала с меня кислородную маску и так же спокойно, как и ранее, произнесла:
– Мы договорились?
Я молчал, как парализованный, смотря в глаза девушки. Так смотрят жертвы на удава, не смея пошевелиться. Она приблизилась вплотную и поцеловала меня в губы так страстно и необычайно приятно, что я закрыл глаза и расслабился, безмолвно доверившись Провидению или самому дьяволу.
Я не в силах описать ощущения от этого удивительного поцелуя. Наверное, еще не придумали столь ярких и выразительных слов, чтобы можно было передать одновременные радость, трепет, волнение и блаженство, не сравнимое ни с чем… Но, почувствовав мимолётное касание языка на своих губах, я приоткрыл глаза.
Передо мной, склонившись и целуя меня в губы, стояла моя дорогая супруга – мадам Беатрис Венсан собственной персоной. Я огляделся, немного прищурив глаза из-за яркого солнечного света, заполняющего небольшую комнату с голубоватыми стенами и белым потолком.
– Где я? – попытался спросить я, но губы не шелохнулись, и я не смог издать ни звука.
Я попробовал пошевелиться, но руки и ноги отказывались принимать сигналы от мозга. Я лежал в больничной палате, как бревно, я всё видел и слышал, у меня ничего не болело, я вообще, не чувствовал своего тела.
– Он открыл глаза! – радостно воскликнула Беатрис и бросилась обнимать меня и трясти за плечи. – Батист, милый мой, ты жив! Ты меня слышишь?
Я попытался ответить, но, как и ранее, губы наотрез отказывались двигаться. Я смотрел на жену, которая, вытирая слезы, глядела мне в глаза и шептала:
– Батист, ты жив, ты жив! Радость-то какая! Подожди, я позову врача.
И Беатрис, выбегая из комнаты, обернулась в дверях, ненадолго замерев и посмотрев на меня еще раз, как бы пытаясь окончательно убедиться, что я пришел в себя и надо срочно позвать врача. Я смотрел на нее, не веря своим глазам: я давно не видел ее такой счастливой. А уж слёзы радости, мне казалось, я видел вообще впервые за почти тридцать лет супружества. Да, Беатрис всегда была несколько сдержанна в проявлении своих чувств. Моя супруга немного старше меня, но мне это никогда не мешало, потому что ее задорный характер никогда не давал скучать ни мне, ни нашему окружению. И она всегда была в центре внимания в любых компаниях, поражая мужчин своей общительностью и, главное, умением танцевать и петь. Жена в очередной раз вытерла слезу, бросила на меня радостный взгляд своих голубых ангельских глазок, улыбнулась и скрылась за дверью.
