Раздался выстрел, и человек рухнул на землю, как сноп пшеницы.
– Теперь так будет с каждым, кто посмеет поднять руку на посланца эмира, – грозно произнес Ислам-бек и, приказав торговцу собрать налоги у остальных дехкан, направился к достархану, установленному расторопным торговцем под деревом.
Удобно устроившись на кошме и медленно попивая чай, Ислам-бек лениво следил оттуда за действиями своего добровольного помощника.
Темир, пораженный убийством дехканина, стоял за спиной бека и удрученно думал о свершившемся факте и своем месте в этом вольном или невольном преступлении.
«Все вышло у меня невольно. Ведь он же покушался на жизнь хозяина», – напряженно думал Темир, всячески пытаясь найти оправдание своим действиям, повлекшим за собой такие трагические последствия. Несмотря на то что в благодарность за проявленную находчивость бек соблаговолил похлопать его по плечу, а телохранитель, хладнокровно застреливший крестьянина, благожелательно на него посмотрел, парень чувствовал себя не в своей тарелке.
Крики, причитания и плач раздавались по всему кишлаку, когда закончился сбор налога. Отогнав стенающую толпу подальше от Ислам-бека, наслаждающегося пищей, торговец, по лисьи семеня ногами, приблизился к нему и, заискивающе заглядывая в глаза, масляным голосом объявил:
– Я исполнил ваше приказание, мой бек. Всего собрано пятьдесят пудов зерна.
«Это же почти двадцать мешков, – подумал Ислам-бек удовлетворенно. Но вскоре его чело омрачилось другой мыслью: – Теперь надо нанимать арбакешей, обеспечивать охрану». – Он поморщился, словно от зубной боли.
– Мой бек, – оторвал главного сборщика налогов от неприятных мыслей торгаш, – что вы будете делать с собранной пшеницей?
– Отправлю в житницу эмира, – ответил тот, подозрительно косясь на лисью мордочку торговца. – А тебе какое дело?
– Я бы мог освободить великого бека от этих забот, – льстиво промолвил он, хитро блеснув глазами.
– Каким образом?
– Я готов купить казенную пшеницу. Деньги, в отличие от кучи зерна, можно легко сложить в один небольшой хорунжин.
После недолгого торга, в результате которого торговец взял все зерно за полцены, Ислам-бек, недовольно ворча, уложил деньги в кожаный мешочек и, вскочив на ноги, скомандовал стоявшим в ожидании приказа нукерам:
– По коням! Мы выполнили задачу, поставленную эмиром, теперь нас ждут другие дела!
Темир, удивленно взглянув в сторону сложенных среди улицы мешков с зерном, которые по распоряжению кишлачного торговца дехкане куда-то понесли, спросил Султана-бобо:
– А хлеб мы без охраны оставим?
– Не твое дело, – резко оборвал Темира нукер. – Для тебя сейчас главное – не отставать от меня!
Хорошо накормленные и достаточно отдохнувшие кони с места понесли в галоп. Ислам-бек на своем вороном ахалтекинце снова был впереди, увлекая за собой остальных. После почти часовой скачки отряд остановился в широком ущелье, на берегу горной речки, несущей свои бурные воды в долину, в благословенный Кафирниган.
– Привал, – крикнул Ислам-бек, спешиваясь.
Расторопные нукеры сразу же раскинули на поляне кошму и ковер и, скинув с разгоряченных бегом коней всю поклажу и седла, начали вытряхивать из своих хорунжинов лепешки, куски вареного и вяленого мяса, глиняные кувшины с айраном и другую походную снедь.
Пока хозяин совершал омовение, Султан-бобо накрывал для него достархан отдельно ото всех, на ковре.
