Но появился он – этот бесстрастный красавец – блондин. На которого, ее поволока вообще не действовала. Эгоист и равнодушный бог с холодными голубыми очами. Когда он шел по двору, мимо гаражей, кошки теряли сознание, а женщины с кошелками падали на колени и начинали восторженно рыдать. Такая во дворе случалась какофония.!
Брахмапутра пряталась, за давно остывшей кирпичной трубой домовой котельной и следила за ним восхищенным взором.
Потом она решила написать ему письмо с признанием в любви.
– Милый мой, ясный! – писала она, – Как мне жить далее без тебя? Как взаимодействовать с реальностью, если только ты – настоящий, такой родной и далекий. Недоступна мне ласка твоя и губы твои плотно сжаты. Что мне делать – скажи, любимый?!
На что блондин ответил ей коротко и ясно, так и написал на заборе: Иди на..й!
Наполнились слезами прекрасные глаза Брахмапутры, и хлынули ручейки слез, и слились в реку, и потекла река на юг в теплые страны. И назвали индусы реку Брахмапутрой, что означает глазастая река.
А во дворе, за трубой, ленивые дворники нашли, в последствии, выброшенную кем-то бесформенную шубу из непонятного меха.
Так было хорошо, так приятно, бесформенно опрятно стихи текли рекою – живой водой прямо на серые страницы серого блокнота. Поэт Бонапарт Лесников творил. В углах комнаты пряталась темнота. Светлый ореол от настольной лампы надежно защищал поэта от призраков. Бонапарт выводил стихи красивейшими загогулинами. Рифмы подбирались легко и без затруднений, на слово любовь так и просилась кровавая рифма.
Страсть переполняла душу Бонапарта так, что волосы дыбились на голове от поэтического восторга.
– Текут, текут стихи! – иногда вскрикивал поэт, удивляясь и восторгаюсь собственному вдохновению. И поток стихов не уменьшался, а наоборот рос, набирался сил и вот уже выплеснулся за пределы блокнота. Длинные руки поэта уже не писали, а загребали стихи, как лопатами.
– А вот еще!.. – кричал поэт. Соседи истерично стучали по трубам, но поэт их протестов не слышал. Творец творил, так и не познав чувства меры. Огромная стихотворная волна накрыла его с головой, какое-то время из океана были видны его судорожно разжатые руки.
Потом волна схлынула и обнажила бездыханное тело поэта распростертого на столе.
Творить не коробки носить, тут увлекаться нельзя.
– Жизнь бывает одноразовая и многоразовая, – начал свою лекцию о жизни и смерти полковник ФСБ Григорьев Григорий Григорич. Курсанты аккуратно записывали.
– Одноразовой жизнью наделены, как правило, представители творческих профессий: поэты, писатели, художники – живописцы и еще некоторые музыканты.
– А какие некоторые? – поинтересовался, подающий надежды, курсант Петров.
– Ты, Петров, не перебивай, блядь, а пиши! – грозно заметил полковник.
– Да, я так…
– Так – часто говорит мудак!… Продолжаем… А многоразовой жизнью обладают, как правило, сотрудники спецслужб и спецподразделений, имеющие соответствующую выслугу лет и правительственные награды.
Полковник задумался.
– Для подтверждения этих данных, – продолжил Григорий Григорич, – я приведу пример.
Полковник достал из кобуры табельное оружие и выстрелил себе в голову. Тело обмякло и упало прямо на преподавательский стол. В аудитории все замерли. Прошла минута, другая, потом пол часа, но полковник так и не поднялся. Значит, наград оказалось недостаточно, – подумал курсант Петров и ехидно улыбнулся.
