– Поговори мне тут, Борис Матвеевич. До тебя мы ещё дойдём! – прервал его командующий армией.
Комбриг спецназа посмотрел в мою сторону и подмигнул. Дальше началось перечисление наших «успехов». Когда командующий армией начал зачитывать официальный протест Пакистана, я и не мог предположить, что они понесли такие потери.
– Итого, из-за действий советских войск, потери составили 7 танков безвозвратно и 3 выведенных из строя. А также, почти 30 машин высокой проходимости и до 60 человек личного состава. А также, сбит… сбит вертолёт «Кобра», предположительно выпущенной ракетой с вертолёта Ми-24… Это как?! – воскликнул командующий, бросивший лист генерал-лейтенанту Целевому.
Тот только пожал плечами и передал его представителю ВВС. Тот внимательно перечитал и передал следующему.
– Полковник, вы куда передаёте документ? Это вам для размышления, – сказал командующий 40й армией.
– Тут нечего размышлять, товарищ командующий. Это бред. Такого не может быть.
– Вы внимательно прочтите обстоятельства потери вертолёта «Кобра», – указал пальцем на абзац генерал-лейтенант Целевой.
Рэм Иванович посмотрел на меня и тоже подмигнул. Не так уж всё пока плохо продвигается.
Заместитель командующего ВВС начал читать вслух.
– «При выполнении планового полёта вблизи границы, вертолёт „Кобра“ с бортовым номером 37 и экипажем»… не я не могу эти имена прочитать, – прервался представитель ВВС. – Итак, вертолёт был атакован вертолётом Ми-24 «Хайнд» с дальности 2-3 километра. Для поражения Ми-24 использовал ракеты… откуда у тебя ракеты «воздух-воздух»?
– У меня таких не было, – ответил я.
– Тогда это бред. На нас пытаются повесить потери в результате ошибок пилотирования, – быстро сказал зам. командующего ВВС армии.
– Это официальный протест. Значит, так и было…
– Подтверждаю, – сдержанно ответил я.
Командующий 40 армией прервался на телефонный звонок. Пока он разговаривал, а точнее просто кивал, я посмотрел на Енотаева и командира 727го полка. Они как-то уж слишком были спокойны. Я же пока не был полностью уверен, что меня пронесло.
– И что? Вот и занимайтесь этим. Это ваша работа. Да! Я вам могу его телефон продиктовать, чтобы вы не перетруждались… алло! – выговорился командующий и повесил трубку.
Он ещё раз просмотрел список потерь и отложил бумагу в сторону.
– Знаете, товарищ пока ещё лейтенант, мне сложно вас судить, но я это сделать обязан. Кто командир лейтенанта Клюковкина?
– Я, товарищ командующий. Подполковник Енотаев, командир 363й отдельной вертолётной эскадрильи, – вытянулся в струнку Енотаев.
– Очень хорошо. Кто отдал приказ на прикрытие группы спецназа?
– Я, товарищ генерал-полковник, – ответил Ефим Петрович.
– Вы отдали приказ, чтобы не залетали на территорию Пакистана?
Комэска давал такой приказ. Похоже, всё идёт, как должно.
– Нет, – ответил Енотаев.
По кабинету прокатилась волна удивления. Больше всех был удивлён Целевой.
– Значит ли это, что лейтенант выполнял ваш приказ и наносил удары по пакистанским войскам?
– Так точно, – спокойно ответил Енотаев.
– Товарищ командующий… – начал я говорить, но меня тут же остановили.
– Лейтенант, выйдите из кабинета, – встал из-за стола генерал-лейтенант Целевой.
– Рэм Иванович, в чём дело? – возмутился командующий 40 армией.
Я чего-то совсем не понимаю. Что тут происходит?
Целевой поправил седые волосы, взял стакан воды стоявший перед ним и выпил.
