– Взаимно, Гурген Рубенович. Лейтенант Клюковкин Александр, – ответил я.
– Лейтенант, значит, – улыбнулся Карапетян и посмотрел на меня оценивающим взглядом.
– Гурген Рубенович, он целый. Не изучайте его так внимательно, – посмеялся Максим Евгеньевич.
Однако Карапетян с трудом пытался скрыть удивление. Взгляд у него поменялся с оценивающего на снисходительный.
Будь я на месте Карапетяна, тоже бы напрягся. Опытный образец во время боевых испытаний будет прикрывать лейтенант, а не опытный командир подразделения или старший лётчик. Он же не может знать моих реальных навыков.
– Молодой человек, а какой у вас общий налёт на Ми-24?
С козырей зашёл! Если я ему сейчас скажу, что я меньше года в должности командира вертолёта, он никогда под моим прикрытием не сядет в кабину.
– Думаю, вы сами понимаете, что не такой, как у вас, – ответил я.
– Размытый ответ. Вышли из положения. Но я должен знать, что опытную машину прикрывают опытные экипажи.
Максим Евгеньевич прокашлялся и вступил в разговор.
– Гурген Рубенович, помните историю со сбитой «Коброй»? А стрельбе из пушки по наступающему противнику на земле? Или рассказ одного нашего общего знакомого, про посадку с разрушенным рулевым винтом?
– Конечно! Меня завалили телеграммами о проведении анализа. До сих пор с «Коброй» не разобрался ещё. Вы это к чему?
– К тому что «виновником» большей части телеграм является этот молодой человек, – кивнул на меня Максим Евгеньевич.
Карапетяна трудно чем-то удивить в авиации. Но мои приключения, «задничные» ситуации и пути выхода из них его смогли впечатлить. Заметно было, что он пока не мог найти слов.
– Лейтенант? Я бы дал больше.
– Почти старший лейтенант, – ответил я.
– Намного бы больше дал. Тогда я уверен в нашем успехе, Сан Саныч. Зря в вас сомневался, каюсь. Предлагаю нам завтра встретиться и обсудить ближайшие вылеты и задачи, – сказал Карапетян и, попрощавшись со мной, ушёл к инженерам.
Максима Евгеньевича отвёл в сторону Турин. Они ушли к другим специалистам, прилетевшим на этом самолёте.
По внешнему виду все окружающие сейчас меня люди – гражданские, которые в зоне боевых действий будут выполнять исключительно исследовательские задачи. Хотя и среди них есть сотрудники из КГБ.
Постепенно вертолёт со снятыми лопастями выкатывали из грузовой кабины. Со всех сторон звучали громкие голоса, а моторы подъезжающих машин нарушали ночную тишину. В этот момент ко мне подошёл Виталий, внимательно осматривая сверху вниз мою одежду.
– А вы не любите соблюдать порядок, верно? – спросил молодой комитетчик.
– Не всегда. И кстати, какой из эпизодов моей биографии заставляет вас так думать? – задал я встречный вопрос.
– Их немало. Уверены, что сможете выполнить поставленную задачу? Если что-то пойдёт не так, вам придётся применить оружие, – похлопал меня по плечу Виталий и начал отходить от меня.
Сомневаюсь, что представитель КГБ имел в виду только защиту вертолёта. В случае попытки угона мне будет предписано сбить Ми-28. В этом нет сомнений.
– Виталий Иванович, а вопрос ещё один можно? – окликнул я молодого «комитетчика».
Я вообще удивлён, что столь молодой парень уже выполняет задачи в Афганистане. Да ещё и на таком направлении, как перспективные разработки.
– Не запрещаю. Слушаю вас, – повернулся ко мне Виталий.
– А почему именно в Баграм привезли этот вертолёт? Можно было и вовсе с территории Союза работать. В приграничных районах тоже немало возможности проявить себя этому вертолёту.
