На перехват неизвестных судов был немедленно отряжен «Венус». По сигналу с «Твердого» фрегат вступил под паруса и вскоре уже сошелся с судами на голосовую дистанцию. Оба судна оказались австрийскими купцами, которые воспользовались выходом турецкого флота, для того чтобы покинуть Константинополь. Шкипера просили Развозова отпустить их в Триест.
– Следуйте к кораблю под вице-адмиральским флагом! – единственно, что мог, посоветовал им Развозов.
Времени на разговоры с австрийцами у него не было. Не было времени на это и у Сенявина, а потому купцы сразу же были отпущены в столь желанный им Триест.
После полудня в два часа к всеобщей радости ветер поменялся на зюйд-вест. С «Твердого» ударила пушка: «Продолжить движение».
Участник сражения пишет: «Радость, надежда сразиться с турками была общая на всем флоте; не думали об опасностях предстоящей битвы, боялись только штиля и перемены ветра. В полчаса все корабли были уже под парусами и в ордере баталии. Мы ожидали, что турки, не осмелившись атаковать нас, примут нападение наше стоя на якоре; но они тоже снялись, потом их пять кораблей близь крепостей бросили якорь, и снова, обрубив канаты, вступили под паруса, весь флот их направил путь в Дарданеллы».
– Быстрее! Быстрее! – торопил Сеид-Али своих капитанов. – Нам надо успеть добраться до Дарданелл раньше, чем гяуры доберутся до нас!
Но и Сенявин не терял времени даром. Новый сигнал: «Нести все возможные паруса и атаковать неприятеля». И русские корабли вновь полностью покрылись белыми облаками парусов. Сразу было прибавились и пенные буруны у форштевней, но спустя какое-то время снова упали. Ветер, словно издеваясь, то стихал, то снова появлялся. Лишь к шести пополудни задул хороший и устойчивый вест, но и турки к тому времени давно развернули корабли для бегства в пролив.
– Подвела нас погодка, подвела, – сетовал на ветер командир «Твердого» Даниил Малеев. – Теперь уж и день скоро кончается, да и турки непременно будут жаться к своим береговым батареям!
– Атаковать станем все одно! – сказал, как отрезал, Сенявин.
Из воспоминаний участника сражения: «Легкие корабли пошли вперед, но ветер начал стихать, наконец, переменился, подул от W, и довольно свежий. Турецкая эскадра поспешала на всех парусах войти в Дарданеллы, ветер им в том весьма способствовал. Хотя в узком месте пролива не можно было надеяться чем-нибудь овладеть, но храбрый наш адмирал решился дать им удар при дверях самих крепостей».
День уже начинал клониться к вечеру. Турки отходили в беспорядке. Один из их линкоров, замешкавшись, поотстал в стороне, и на его перехват немедленно бросился вездесущий «Венус». Подойдя под корму отставшему линкору, он точно разрядил в него свои пушки. Так начался бой, вошедший в историю как Дарданелльский.
Тем временем передовые «Ретвизан», «Рафаил» и «Селафаил», вырвавшись вперед, уже настигали основные силы турок. И если «Ретвизан» с «Рафаилом» наносили удар по концевым турецким кораблям, то капитан 2-го ранга Рожнов, стоя на шканцах «Селафаила», уверенно держал на 120-пушечный «Мессудие».
– Правьте злодею под корму! – велел Рожнов своим рулевым. – Покажем капудан-паше, почем у нас рупь с полтиной!
Сзади в гудении тугих парусов его нагонял флагманский «Твердый».
В восемнадцать с четвертью пополудни грянул, наконец-то, первый полновесный залп. То разрядил свои пушки в корму вице-адмиральского турецкого корабля «Ретвизан». Над кораблем трепетал контр-адмиральский флаг Грейга. Алексей Самуилович, как всегда немногословный и хладнокровный, спокойно отдавал команды, прохаживался туда-сюда по шканцам.
