Агатовый Переход - страница 7

Такая мысль требовала продолжения, и она вспомнила чье-то высказывание, зацепившее её когда-то своей необъяснимостью и загадочной простотой, по поводу иллюзорности окружающего мира. Она тут же легко допустила, что раз мир иллюзия, то и она, должно быть, иллюзорна. Сразу почувствовала, как это умозаключение, буквально физически разодрав оболочку, в которую было упаковано её сознание, целенаправленно затягивает её на зыбучую поверхность какого-то другого, чужого ей мировоззрения. И как-то уж совсем буднично поняла, что мысль в её голове звучит мужским голосом.

Когда постижение мира происходит ступенчато, в скорости, близкой с движением коллективного познания, то найденные знания не производят особого потрясения, поскольку малозаметны, как рост собственных детей. Однако прорывом в запредельность выглядит мгновенный приход к пониманию истины на бессловесном уровне. Как поток света, оно проникает в сознание и заполняет его неописуемым чувством блаженного оцепенения. Искусственные попытки достичь этого состояния, по большей части, бесполезны. Только готовность какого-то иного уровня может открыть человеку эти сияющие врата познания.

Мастер подключился к её мыслительному потоку, намеренно переводя её сознание в нужное русло просветленного состояния понимания искомого. Она сейчас авансом получала порцию эйфории, беспредельного ощущения любви. Не задумываясь более ни о чем, с головой окуналась в волны накатившего счастья. Агата не подозревала даже, что все её недавние трагические экзерсисы будут подвергнуты скорому и скрупулезному анализу. Не ведала о том, какой твердой рукой Мастер будет выстраивать вокруг нее ситуации, в которых ей придется выживать, чтобы, наконец, осознать и принять к безусловному выполнению задачу, ради которой был осуществлен сценарий её воплощения. Еще не знала, что вся её не очень длинная и не очень счастливая жизнь, по сути своей, есть до мелочей продуманный дидактический план, по которому, как по минному полю, она должна была пройти от начала до конца.

Дни потянулись, как горячий сыр на спагетти. Первое время, пока не схлынули впечатления после той незабываемой ночи, Агата чего–то ждала, затаенно прислушивалась к своим мыслям, пытаясь уловить нечто похожее на голос Мастера, но ничего особенного не происходило. Эйфория, штормом накатившая на умытый печалью берег её жизни, незаметно схлынула. Радостно затрепетавший под праздничным ветром надежды флажок самооценки опять затюкано свесился вниз, а ночное приключение она уже с некоторой долей досады начинала воспринимать сновидческим мороком. Однако некоторые происходящие события, не давали ей возможность до конца определиться в вопросе «было или не было».

С какой-то пугающей настойчивостью её ночной сон стал прерываться в один и тот же неурочный час. Пытаясь продлить ночную негу, она крепко жмурила глаза, удобно сворачивалась под теплым одеялом, ребячливо причмокивала губами и замирала в ожидании сонного очарования, а, не дождавшись, начинала крутиться по дивану, раздраженно перекладываясь с бока на бок, до ясного понимания, что сна больше не будет. Вот тогда сама собой пришла идея утренних пробежек, и в одну из них, в час, когда весь мир в трепетном почтении замирает перед явлением светила, Агата ощутила острую, до боли под ложечкой, опасность. Опасность приближалась бесшумно и быстро в виде стелящегося в боевой атаке здоровенного ротвейлера. Спущенный с поводка, он обучено заходил со спины. Девушка вдруг с незнакомым для себя приступом яростной отваги, по-мужски ловко развернулась, выбросив руки навстречу приближающемуся на дистанцию прыжка псу. Что-то ужасное, концентрированно черное вылетело из нее, в доли секунды столкнувшись с литой массой науськанных собачьих мышц.