Прекрасно понимая, что узкий и мощный гравибайк в разы манёвреннее стандартного аэротакси, постаралась выжать из машины всё, на что та была способна. Флаеры и гружёные кары хаотично мелькали перед глазами, я встраивалась между ними в шахматном порядке, не обращая внимания ни на цвета семафоров, ни на скоростной режим, ни на дорожные знаки, полыхающие красными светодиодами. Несколько раз резко ныряла в нижние этажи, пряча яркий флаер за длинными общественными электробусами. И когда подумала, что, наконец, оторвалась, фигура байкера мелькнула в боковом зеркале.
— С какого мутного квазара ты преследуешь меня так, будто я стащила у тебя не макет истребителя, а, как минимум, всю обстановку пентхауса? — прошипела сквозь зубы и вновь до упора вдавила педаль газа.
Прямо передо мной длинный аэролимузин перекрыл дорогу. Четыре молоденькие миттарки в длинных вечерних платьях, не глядя по сторонам, выпрыгнули на поданный киборгом аэросёрф. Шварх! Каждое мгновение растягивалось в бесконечность. Аэротакси летело на полной скорости, терции бежали неумолимо, в ушах гулко стучала кровь.
И вот уже я, словно охваченная лихорадкой, перебираю варианты, как спасти девушек.
Даже если напрочь раздавлю педаль тормоза, аварии не избежать. Более того, вполне вероятно, что водители сзади не успеют сориентироваться и врежутся в меня, превращая аэротакси в коробку смерти. По бокам от дороги возвышаются две высотные гостиницы, и Вселенная знает, как много людей сейчас находится внутри. Сверху медленно притормаживает монорельсовый поезд, а на остановке уже нетерпеливо толпятся десятки заждавшихся гуманоидов. Малейший боковой удар — и поезд опрокинется на забитый перрон.
В зеркале заднего вида мелькает фигура гравибайкера. Он пока ещё достаточно далеко и, в отличие от меня, сумеет оттормозиться.
В последний момент выкручиваю руль аэротакси и ухожу вверх и влево, вылетая на встречную трассу. Оглушительные гудки двух гружёных аэрокаров, летящих мне навстречу. Шварх! Всё-таки сегодня не мой день. Сердце бьётся в груди рваными скачками. Рот наполнился вязкой жидкостью, на языке характерный металлический привкус крови. Кажется, от напряжения прокусила нижнюю губу. Аэрокары всё ближе и ближе. Они оглушают меня рокочущими сигналами. Требуют убраться с их пути. Но мне некуда убираться, действительно некуда!!!
На автомате дёргаю тумблер, тяну ручник, закладываю вираж, и за терцию до того, как многотонные машины вот-вот расплющат меня и лежащего в отключке таксиста до тонкого слоя атомов, аэротакси встаёт на ребро. Сердце замирает от ужаса, отказываясь воспринимать решения разума. Визг тормозов, омерзительный звук мнущегося металла, но я прохожу! Крыша помялась в нескольких местах, осыпалось заднее стекло, но флаер продолжает лететь. Шумно выдыхаю. Сердце вновь ударяется о рёбра, словно только что меня оживили дефибриллятором.
«Кирк не должен был сунуться за мной в эту мясорубку, не должен!» — повторяю про себя как мантру. Не знаю, из-за чего переживаю больше: из-за того, что, возможно, не смогла оторваться, или из-за того, что если он попытается повторить мой манёвр, то вряд ли останется в живых.
От бешеной гонки очнулся водитель аэротакси. Немедленно оценил зверское выражение моего лица и предпочёл сделать вид, что всё ещё находится в бессознательном состоянии. Что ж, оно и к лучшему. Я сейчас злая, как стадо горилломов в брачный период, у которых в целях научного эксперимента отобрали всех самок.
