— Э-э-э… — попытался что-то сказать Дамблдор.
Но я уже закусила удила!
— Я Таня, — лениво, по возможности копируя Вендаиса, произнесла я. — И очень рада видеть в этом печальном месте свеженького седобороденького петушка. — Я шагнула к ректору и заверила: — Ты, возможно, испытаешь удивительные ощущения…
— Что?! — возмутился ректор.
— О! Петушок с норовом попался! — восхитилась я. Вытянула руки вперед и растопырила пальцы: — Хорошенькие сисечки! Нет… — Мои руки опустились на уровень пояса: — Ну, нет, так нет! За что ухвачу, то и поверну! Для начала знакомства…
Сзади меня словно доской по доске врезали. Судя по этому звуку, Вендаис не досмотрел спектакля и прилёг отдохнуть. С размаха. Вот она! Волшебная сила искусства! Даже Дамблдора проняло так, что он застыл, уставившись на мои скрюченные ниже пупка пальцы.
Решив, что текста вполне достаточно, я подошла к креслу, села и предложила:
— Да вы, Дамблдор… Садитесь, ректор. Нам есть, что обсудить.
Он молодец! Промокнул платком пот на лбу и строго произнёс:
— Я протестую!
— Против чего? — делано удивилась я. — Против благородной терминологии и действий этого бревна? — Я мотнула головой назад. — Или против принуждения вами вспомнить и озвучить моё унижение? Или вас моя терминология смутила?
Ректор, мрачный, как туча, схватил со стола тёмный флакон.
— Я приведу его в чувство.
— Не стоит! — покачала я головой. — Для дальнейшего разговора он нам ни к чему. Вам не кажется, ректор, что наступил тот самый форс-мажор?
Он рухнул в кресло, зажал бороду в кулак и просипел:
— Поясните…
— Легко, — заверила я. — Выглядит всё примерно так… Во вверенном вам учебном учреждении любая тля… Именно тля! Может оскорбить, унизить меня, напасть… В нашем договоре это не прописано! А значит, наступило нарушение договорных обязательств — форс-мажор. Секунду! Припоминаю, что какой-то бородатый Дамблдор украл меня из больницы, доставил на рынок Корс, а потом там же и купил… Но это так, мелочь. Довесок к остальной печали.
Достаточно долго ректор выстукивал пальцами на зелёном сукне стола какой-то сложный прерывистый ритм. Потом долго вчитывался в бумагу, которую достал из ящика. Сильно подозреваю, что это и был наш договор.
— Татьяна Петровна… А давайте попробуем предать забвению этот прискорбный случай?
— Какое интересное предложение! — восхитилась я. — И меня сможет лапать любой идиот хоть с первого курса?! Какая прелестная перспектива! И всё совершенно бесплатно! То есть даром!
— Вы хотите ещё денег?.. Нет-нет! Конечно же, я не это имел в виду! Но в таком случае… Татьяна Петровна… Как нам отодвинуть этот самый форс-мажор? Или ослабить его действие.
Знаете, что самое опасное во время управляемой истерики? Поддаться соблазну! Любому! На кафедре психиатрии препод говорил: «Представьте себе, что вы упрямый осёл — не желаете идти, работать… В этот момент вы — центр мира! Но вот вам предложили морковку, и вы повелись. И неважно, что морковка привязана верёвочкой к длинной палке. Всё! Вы не центр мира, а осёл!»
И это правда! А начинается всё с мороженого вместо куклы. И в этом случае очень хорошо, если кукла не нужна изначально.
Не особо я верила, что ректор вот так просто поведётся на мои претензии. Сейчас немного придёт в себя, поделит мой словесный напор на ноль, каверзу какую-нибудь придумает… А то и просто заколдует! И зачем мне это? А если кукла не светит по определению, то надо брать мороженое. И желательно сразу три! Тем более что Дамблдору зачем-то очень нужно, чтобы я была здесь, пока там я в коме. Знать бы ещё — зачем?!
