Элиза принадлежит ему. Она достаточно умна, чтобы не сопротивляться.
Оберону казалось, будто он горит. Кругом расплескалось невидимое пламя, оно жгло, оно выкручивало наизнанку. Кажется, Элиза поняла его чувства, потому что отложила книгу и посмотрела в сторону кровати Оберона со страхом, сквозь который проникала брезгливость.
- Что-то не так? – спросил Оберон, взглянув на девушку поверх папки с финансовыми отчетами факультета за лето. Дьявол и сто его дьяволят, он держал эту дурацкую папку, словно щит! Можно подумать, кусок плотной бумаги закрыл бы его от тягостных мыслей.
- Ничего, - прошелестела Элиза. – Надеюсь, что все в порядке.
Оберон еще какое-то время с крайне отстраненным видом шелестел бумагами, а потом подумал, что это невыносимо. Когда он поднялся с кровати и двинулся к двери, Элиза испуганно села, натянув одеяло чуть ли не до шеи. Где-то в гостиной заворчал верный Пайпер.
- Куда вы? – встревоженно спросила она. Оберон улыбнулся, махнул рукой.
- Спите, Элиза. Я помню про тридцать шагов.
Некоторое время он топтался по гостиной, прикидывая количество шагов, а потом прошел к окну и открыл рамы. Прохладный ветер ударил его в лицо, освежил, поднял все волосы дыбом. С гор спускался туман, Оберон чувствовал запах далекого дождя и красных кленовых листьев.
Через несколько минут его стало знобить, и с ознобом пришло облегчение. Ломать не строить – можно окончательно разрушить все ценное, просто поддавшись порыву.
А Оберон хотел именно строить. Основательно и надолго.
Когда он, продрогший и спокойный, вернулся в спальню, Элиза уже спала.
4. Глава 4. Учебный год начинается
Первый учебный день… Студентов собирали в большом зале, и, сидя на неудобном скрипучем кресле рядом с Анри, Элиза смотрела, как юноши и девушки, веселые, нарядные, шумные, входят в двери, и невольно завидовала им. Ей вдруг стало невероятно жаль, что она не с ними. Ей вдруг захотелось учиться, сидеть вместе с этими ребятами и девушками в лектории, списывать у кого-нибудь домашнее задание.
Это была настоящая жизнь – светлая, веселая, счастливая.
Оберон стоял возле кафедры, перебирал какие-то бумаги. Рядом с ним о чем-то негромко говорили двое преподавателей: строгая властная дама с высокой прической и совсем молодой мужчина, такой рыжий, что казалось, будто в зале зажгли еще одну лампу. По седым волнам прически дамы плыли маленькие кораблики; Элиза знала, что этот магический аксессуар в большой моде у немолодых леди.
- Дьявол с ним, - услышала она усталый голос Оберона. – До зимней сессии пусть сидит. А там за ним наберется столько нареканий, что он убежит сам.
Дама кивнула. Элиза подумала, что это она вчера была в деканате.
- Задумались? – поинтересовался Анри. Сегодня на нем был нежно-зеленый сюртук, рубашка, украшенная тонкой вышивкой и белоснежные брюки – в этом торжественном наряде зельевар еще больше был похож на эльфа.
- Да, - улыбнулась Элиза. – Подумала, что тоже хочу учиться.
Один из студентов, высоченный парень с такими кулаками, которые сделали бы честь любому кузнецу, вдруг хлопнул в ладоши, и по залу разлетелись огненные птицы. Девушки заахали, зааплодировали, а птицы сделали круг над рядами и рассыпались пригоршнями розовых лепестков. Зал наполнился смехом, веселыми возгласами. Тоненькая блондинка вскочила со своего места и расцеловала здоровяка так лихо, что по залу прошел одобрительный гомон.
