— Вай-вай, какая экспрессия, боюсь-боюсь! — с наигранным страхом произнёс Рэйес, еще и ладони к щекам прижал и губки округлил, скорчив забавную физиономию.
— Издеваешься?!
— Что, так заметно?
И улыбочка-то такая ехидная.
— Я заметил, что ты вообще не улыбаешься, — неожиданно добавил Рэйес. — Почему?
— А я обязана всё время лучиться счастьем и радостью, по твоему мнению? — фыркнула я.
— Конечно, нет. Но я на тебе вижу печать боли и горечи. Такие эмоции на пустом месте не появляются.
Ишь, печать он видит. Тоже мне, нашелся провидец.
— Так почему ты всегда такая серьезная? — продолжил допытывать Рэйес.
— У меня есть на то причины, — сухо ответила я.
— Какие?
— Много будешь знать — во сне состаришься, — хмыкнула я. — Тебя это не касается. Я твой преподаватель, по печальному для меня стечению обстоятельств заключивший с тобой сделку. Нас связывает только это, и для плодотворной работы мне необходимо твоё полное повиновение на моих занятиях и уважительное отношение ко мне. Это понятно?
И вообще... Изредка я всё же улыбалась, да! Иногда даже смеялась — очень редко и исключительно в кругу близких родственников, где у меня получалось расслабиться полноценно, но такое всё же случалось. Да и в целом... С некоторых пор рассмешить меня было той еще проблемой, если честно. Но Рэйесу детали знать было необязательно.
Он тем временем с лукавой улыбкой покачал головой и сказал:
— Ты слишком серьезна. Тебе просто не хватает обнимашек, которые растопят твое сердце, — уверенно произнес Рэйес.
— Тебе следует привыкать обращаться ко мне на «вы», — холодно произнесла я. — И запомни, что... Что ты делаешь?
Рэйес ни с того ни с сего качнулся вперед и... крепко обнял меня. Тепло так, с чувством. Как обнимают обычно только очень близкие люди.
Я так опешила от наглости и внезапности, что даже не попыталась оттолкнуть или двинуть в челюсть. Просто застыла на месте, выставив перед собой руки в неловком жесте, боясь пошевелиться.
Рэйес был довольно высокий, но и я была не маленькой девочкой, так что в таком положении шумно дышала ему в ухо, с головой выдавая свою нервозность.
Ну а как тут не нервничать? Я, по правде говоря, не только редко улыбаюсь, но и еще реже — вот так вот крепко обнимаюсь... Даже не помнила, когда делала это в последний раз. Кажется, родителей и братьев с сестрами обнимала на Новый Год.
Так что мозг мой порядком заскрипел от избытка незапланированного физического контакта. Ошибка, ошибка, мозговая система требует срочной перезагрузки!..
— Захотелось поделиться с тобой капелькой тепла, — шепнул на ухо Рэйес. — Тебе ведь очень не хватает его, не так ли? Ты совсем замёрзла — душой. Но в твоем сердце всё еще тлеет уголёк тепла и надежды, который можно и нужно превращать в полноценный пожар. Как думаешь, у меня получится?
Он вдруг провёл кончиком носа по шее, и я совсем растерялась, оглушенная собственными эмоциями. А когда теплые губы неожиданно коснулись шеи коротким, едва ощутимым поцелуем, я аж задохнулась от возмущения.
Ко мне ни один мужчина столь нагло не лез. И сейчас в голове взорвалась целая буря эмоций.
Гнев, ярость, раздражение.
Но... В то же время...
В то же время меня накрыло таким теплом и уютом, правильностью происходящего, что добровольно покидать этот кокон тепла и радости не хотелось вообще. Зачем это делать добровольно, ну скажите на милость?.. Правильно, незачем, потому я и стояла истуканом в нелепой позе, дикими глазами вытаращившись на ухмыляющегося Рэйеса, не понимая, как реагировать. От удивления даже пальцы разжала и перестала удерживать за рубашку.
