– Да, нет, почему? – ответил Пылаев. – У нас есть дежурства во время полета. Просыпаемся по очереди. На более безопасных маршрутах пореже, на других – почаще.
Ореол нейрогеля вокруг Колиного лица стал ярче.
– А как это? Проснулся – посадил корабль – взял новую группу и спать?
– Нет. Так нельзя. Два раза на рейс не пустят. Отдых не менее половины длительности рейса.
Свое пиво так и не открыв, Юра встал, взял кружку с чаем и прошелся по кабине и сел на соседнее с Колей кресло, предварительно отключил нейрогель. Так, что оно превратилось в самое обычное кресло.
– Сдали корабль новой команде и на планету. Либо обратно, но как пассажиры в капсулах.
– Не кисло. – присвистнул Коля.
Пылаев отпил чаю.
– Если честно, хотел бы летать больше.
– В темной рубке на посту? Или в капсуле? – обвел помещение руками, торчащими из геля Коля.
– В капсуле нет снов. – Пылаев потянулся и зевнул. – Здесь, чувствуется какая-то легкость. На планетах не так. Там все какое-то, не знаю, нереальное, что ли. Все такое выпуклое. Угловатое. Понимаете?
– Не понимаем. – хором ответили мы.
Он продолжил:
– Все какое-то кривое. Странно пахнет. Все движется. Когда спускаешься после перелета, на тебя нападет рой сигналов, туча запахов. Вокруг все будто кипит. А тут…
Юра скрестил руки на груди мечтательно посмотрел на потолок. Коля повторил за ним.
– На уровне ощущений, все как-то легче.
– Ничего пока не заметил. – сказал Коля.
–Это не сразу приходит. Нужно налетать довольно много часов, чтобы начать слышать.
– Больше похоже на эффект депривации. – сказал я. – Когда ты постоянно в изоляции, где нет сигналов, а потов возвращаешься в мир, насыщенный жизнью. Взрыв информации. Мне кажется всегда должно быть так…
Пылаев мотнул головой.
– Вам, салагам, этого не понять. Сигналов тут полно. Они, разве что другие. Чище, легче, Мелодичнее, что ли.
– Можешь пойти в военный флот. Они летают чаще.
– Или в экспедиционный. – сказал Коля.
Он продолжал болтать в воздухе отростками ручек и никак не мог наиграться. Юра вновь снова принялся ходить по кабине.
– Думал, как раз об этом. Жду одобрения документом. По идее, – он погладил сферу Когитатора, поправив фуражку. – Это мой крайний рейс на Митридат. Если все удачно сложится, то оттуда, на лайнере в академию на Марс.
– Вот незадача. – сказал Коля.
– Тот самый «Упс» – кивнул тяжело Пылаев. – только оттуда, откуда не ждали. Артем, а можно вопрос?
– Да, давай.
– Вы с Лилей были близки, так весь?
– Когда-то, да. Но уже давно нет. Только коллеги. Как ты понял?
– Это видно. Перелет всегда стресс. Люди стараются держаться ближе друг к другу. К тем, кого хорошо знают, любят.
Нейрогель вокруг лица Коли вспыхнул ярким насыщенным синим светом.
С чего он это взял мне было неясно. С начала полета мы с Лилей и словом не перекинулись. Предпочитая не замечать друг друга. Пылаев хотел было что-то добавить, но продолжать. Спичка тяжело заухал. Задрожал всем корпусом, сопротивляясь неведомой силе. Вспыхнули многочисленные индикаторы вокруг, так что в рубке стало светло. Что-то защебетал сам с собой Когитаторв.
Это продолжалось несколько секунд, а показалось будто часы. Затем все стихло, и кабина вновь погрузилась в темноту. Пылаев за все это время даже не шелохнулся.
– Ты говоришь, вы дежурите во время полета. – оживился Коля – А что входит в дежурство? Точнее, входит ли осмотр капсул пассажиров?
– Я не могу это обсуждать. Мы уже известили службы Митридата о происшествии.
