– Сплюнь, дура! – беззлобно отвечал ей Игнат Тимофеевич. – Вскипяти хорошенько и в керосине отмочи.
– Да знаю я, – отвечала прачка, пряча в карман фартука двухкопеечную монету, данную Пятровским за внеплановую работу.
Надев жилет, Игнат Тимофеевич облачился во всё ранее снятое и вновь вышел на улицу. Снег продолжал валить, как никогда не сыпал в минувшую зиму.
Ему предстоял неблизкий путь: вначале – на упоминавшийся Александровский рынок, чтобы купить новые галоши в преддверии слякотной весны (прежние, уже достаточно изношенные, ему погрызла местная дворняжка минувшей осенью, когда он их оставил перед дверью квартиры просушиться), а далее – на Ямской рынок, за провизией.
– Картошки, лука, моркови и капусты понемногу купите, ваше благородие, – как всегда с деловым видом «инструктировала» Пятровского кухарка Клавдия Матвеевна, женщина лет тридцати, мать двоих сорванцов. – Крупы какой-нибудь да муки по три фунта, более не надобно – мыши сожрут. Дармоеду вашему корюшки купите – сварю. Ну а мяса – насколько будет не жалко.
Было не жалко, и даже очень хотелось, но Игнат Тимофеевич был стеснён в средствах… А «дармоедом» кухарка называла кота, который жил у бывшего титулярного советника.
До увольнения его со службы оклад титулярного советника составлял 105 рублей в месяц. Выслуга у него была 30 лет, за что назначалась выплата в размере 2/3 полной пенсии (а полная пенсия – это половина оклада). В итоге земская уездная эмеритальная касса Санкт-Петербурга ежемесячно выдавала ему пенсию по 6-му разряду в размере 70 рублей 35 копеек. Из этой суммы треть уходила на оплату аренды квартиры (с учётом дров и керосина для лампы), по полтора рубля он платил кухарке и прачке, ещё 1 рубль ежемесячно жертвовал в Фонд ветеранов Министерства юстиции (что это и куда шли деньги от пожертвований, он не знал, но исправно переводил на определённый счёт). Итого на жизнь оставалось около сорока пяти рублей. Часть из этой суммы уходила на книги, газеты, писчую бумагу, перья и чернила, часть – на лекарства (так подорожавшие в последние годы), часть – на одежду и обувь, а также на необходимость в их обслуживании. Основное шло на пропитание.
Семьёй Игнат Тимофеевич не обзавёлся. По молодости в родной Твери ухаживал за одной барышней, да вот не судьба – померла она от чахотки. С горя Пятровский оставил отчий дом и уехал в Киев, где поступил в Императорский университет Святого Владимира, получив там юридическое образование. Особыми знаниями он не блистал, но прилежностью и послушанием смог добыть себе направление в столицу.
В Санкт-Петербурге служил участковым судебным следователем довольно исправно, звёзд с неба не хватал, но у начальства был на хорошем счету, за что в начале 1881 года уже стал статским советником, «вашим высокородием», став обладателем права на личное дворянство, полученное за личные заслуги, но не передающееся по наследству.
В глубине души он лелеял мечту вырасти по чиновничьей лестнице выше, чтобы дворянство стало наследным, а вслед за этим – выйти на заслуженный отдых, найти какую-либо столичную вдовушку его лет и заканчивать жизнь в спокойствии и умиротворении где-нибудь на даче в районе Осинорощинского редута, на север от столицы. И такой шанс ему предоставился вследствие печальных событий 1 марта 1881 года, а именно – покушения и убийства императора Александра II…
