– Сколько, сколько ты выручила, дитя? – продолжила расспросы подошедшая ко мне родственница, хищным взглядом при этом оценивая кошель в моих руках.
– Не знаю, не считала, – пожала я плечами.
– Так может ты продешевила? – испугалась вдовствующая баронесса, выхватывая мою выручку и поспешно, как изголодавшийся ребенок, развязывая тесемки кошелька.
При виде переливающихся золотым блеском монет она сипло выдохнула:
– Здесь целое состояние! Почти тысяча флеаров. Кто у тебя это купил? Тот щенок Эспер?
– Нет, он попытался, но я отказала ему, – замотала я головой, отмечая попутно, как тетя облегченно выдыхает.
– Но кто же тогда? Ведь твои цветы хоть и прекрасны, но столько не стоят? – не успокаивалась она
– Я не знаю его, но он был в свите Эспера…
– Так это выходит все же бургомистрёныш купил их, через своего дружка, – прошипела этера Эдра, впиваясь бледными тонкими пальцами в мое запястье.
– Нет, – я поморщилась от боли, – тот, кто купил цветы, вел себя, словно их господин, а на его плаще красовался крамольный герб – сокол, убивающий змею.
– Благослови его заступники, – улыбнулась окончательно успокоенная тетя. – Мы ничем не обязаны предателю. Мы можем спокойно тратить эти деньги.
Я улыбнулась пожилой родственнице в ответ и отправилась к себе готовиться к выступлению.
***
Право выступать в театре я получила с боем. Тетушка никак не могла забыть свое дворянское прошлое, и тот факт, что в нынешние времена нет ничего зазорного в профессии актрисы, для баронессы не имел никакого значения. Для этеры Те-Нэйл актрисы и по сей день были немногим лучше шлюх. Но однажды, в пылу очередной ссоры, я в сердцах крикнула, что у меня нет сил тащить ее и ее дочек на своей шее, я имею право на свою мечту. И буквально добила ее словами о том, что если бы не мой дар, мы бы радовались даже возможности торговать своим телом. Помню внезапно остекленевший взгляд тети Эдры. Она побледнела и едва не лишилась чувств уже по-настоящему… Я тогда бросилась к ней, упала на колени, умоляя простить, однако в решении выступать на сцене я была тверда. И баронесса сдалась. Но, следуя своим архаичным представлениям о приличиях, ни разу не посетила спектаклей с моим участием и потребовала, чтобы выступала я под своей прежней фамилией. Я подумала и согласилась. Так на нашем театральном небосклоне зажглась новая звезда – Лира Ант. Мне все равно был нужен псевдоним, а так я еще и получила возможность прославить фамилию родителей…
Я подолгу прихорашивалась перед зеркалом. Здесь, в гостевых апартаментах тетушкиного особняка, сохранилось шикарное ростовое зеркало в золоченой раме. Раньше оно обитало на чердаке, но после «ревизии», проведенной восставшими в доме барона, этера Те-Нэйл водрузила его на место более дорогого и потому конфискованного экземпляра.
– Долго еще? – недовльно буркнул проснувшийся Фей. – И шкребешься, и шкребешься тут, мешаешь отоспаться перед ночной охотой. Я фыркнула в лучших традициях самого болтуна:
– Не очень. Тебе, милый котик, повезло. Сегодня я не нуждаюсь в румянах. На морозе щеки раскраснелись так, что и косметика не нужна.
– Она тебе в принципе не нужна, – заявил, раскрывая довльно устрашающую клыкастую пасть в зевке, мой не в меру разговорчивый друг. Несмотря на язвительные интонации, мне польстили его слова. Я знала, что красива – не слепая же, в самом деле, – и в ложной скромности меня нельзя упрекнуть, но все равно приятно, когда и другие считают тебя привлекательной. Я расплылась в улыбке, которая оставалась у меня на лице ровно до следующих слов четвероногого мышелова:
