В эту же минуту крепкие руки, подхватив Алана за руки, подняли и снова поставили на колени.
– Ну что, гринго, ты готов сдохнуть, как поганый пес? – заорал прямо в лицо Алану невысокий и худощавый мужчина с уже знакомой татуировкой на шее и от которого сильно разило алкоголем.
– Вы, мерзкие гринго, должны все сдохнуть, чтобы этот мир стал лучше, но вместо этого ты, тварь, стоишь тут передо мной, а мой единственный мальчик отправился к Деве Марии. – после этих слов мужчина взял со стола бутылку, на которой большими буквами было написано «Сингани»1 и сделав из бутылки несколько больших глотков, громко поставил ее и, повернувшись к Алану, снова начал на него орать на испанском языке, иногда переходя на плохой английский. Потом он принес фотографию подростка в рамке с черной лентой в нижнем углу и тыча ею в лицо Алану, продолжил кричать, называя его гринго. Алану было безразлично, что происходило сейчас с ним, ведь его сердце разрывалось от страха и неведения о самочувствии жены и сыновей. Последнее, что он помнил, как в их машину на огромной скорости кто-то влетел, из-за чего она перевернулась. В какой-то момент Алан понял, что сын этого орущего мужика, видимо, и был водителем врезавшегося в них автомобиля, за которым гналась полиция, ведь он помнил, как слышал звуки сирен и отражающееся на лице Леона отблеск синего цвета от яркой полицейской мигалки. В этот момент Алан почувствовал сильную обиду и злость на этого кричащего бандита и на его сынка – идиота, из-за которого произошла эта авария, и сейчас он даже не знал, что с его семьей.
– Может ты уже заткнешься? – Громко и уверенно произнес Алан. В комнате водрузилась мертвая тишина, а на лицах присутствующих отобразилось удивление и страх.
– Что ты сказал, мерзкий гринго? – прорычал подскочивший вплотную бандит, от ярости жадно глотающий воздух.
– Я попросил тебя заткнуться! Это ведь твой сын въехал в мою машину, я не виноват в его смерти, из-за этой аварии я сам оказался в больнице.
Говорить еще раз что-либо о своей семье Алан целенаправленно не стал, ведь этот бандит мог направить своих людей на их поиски, что могло привести к их гибели.
– Ах ты мерзкий гринго, как ты смеешь своим поганым ртом говорить что-то о моем малыше Хорхе, ты – американский выродок, такой же, как и все там у вас. Вы ведь цените только свою жалкую жизнь, а другие люди для вас мусор. Знаешь что, гринго, ты прямо сейчас сдохнешь, а потом твое вонючее тело сожрут свиньи, – закричал мужчина и, вернувшись к столу, на котором стояла бутылка и портрет подростка, а как оказалось, еще и большой позолоченный пистолет.
– Этот пистолет я хотел подарить Хорхе на его день рождения, а теперь из-за тебя моего малыша больше нет, поэтому я отомщу за его смерть и пристрелю тебя из его же пистолета, а потом положу его к сыну в гроб.
После этих слов бандит навел на Алана пистолет и немного пошатываясь от выпитого алкоголя прицелился и выстрелил.
Пуля вошла Алану в живот и вышла из спины, словно горячий нож сквозь масло. Упав на дощатый пол, Алан какое-то время даже не мог дышать из-за острой боли, пронзившей его тело. От громкого выстрела у него гудело в ушах, а из раны начала обильно вытекать кровь.
– Ха, получил, грязный гринго! – радостно воскликнул бандит, но увидев, что Алан еще жив и извивается на полу от боли, решил его добить и не торопясь приблизившись, смакуя каждое мгновение сладкой мести, приставил горячий ствол к голове Алана.
