– А где он ночует обычно?
– В своем доме, оставшемся ему от матери. Это в пригороде. Недалеко, если ехать на машине. Но общественный транспорт туда ходит до 23 часов, а Борис опоздал на последний автолет. Сам же за руль садиться не решился, так как позволил себе выпить лишнее – пьяному управлять авто за городом небезопасно, там умные дороги почти не встречаются, – подробно обрисовала Надин сложившуюся ситуацию и снова поинтересовалась: – Так что случилось с моим мужем?
– Его больше нет.
– Вы хотите сказать, что с Сайманом произошел несчастный случай?
– Не совсем так. Разумеется, счастливым случаем удушение подушкой не назовешь, даже если это произошло во время эротических забав, но и к категории несчастных случаев это происшествие не относится. Его убили. – Я искренне надеялся, что небрежный тон, каким я постарался описать ситуацию, заставит вдову посмотреть на нее с юмором. Однако желаемого эффекта моя речь не произвела.
– Сайман мертв? – переспросила вдова слабым голосом и тут же поднесла к глазам неизвестно откуда появившийся в ее руке платочек. Несколько раз всхлипнув, она прикрыла лицо руками, и плечи ее затряслись, как это обычно бывает, когда рыдают. Лицезрения сцены безутешной скорби избежать не удалось.
– Ваш супруг не был вам верен, – попытался я утешить вдову, давая ей понять, что утрата не была столь большой, как это ей кажется, и что покойник не заслуживает ее слез. – Его нашли в гостинице, где номера сдаются парочкам для непродолжительной ебли. И поза, в которой его нашли, свидетельствует о том, что он именно этим перед смертью и занимался.
Вдова зарыдала громче, после чего вскочила и выбежала из гостиной. Я остался ждать, так как мне нужно было задать Надин еще несколько вопросов.
– Что Вам надо? – раздался за спиной неприятный голос, слишком высокий для мужчины и низкий – для женщины. Я обернулся. На лестнице стоял невысокий худощавый парень примерно одного со мной возраста. Он недовольно скривил свои неестественно яркие пухлые губы. Девушку они, наверное, украсили бы, а вот молодого человека, напротив, портили.
– А Вам? – ответил я невежливо вопросом на вопрос, с трудом скрывая неприязнь к смазливому юноше.
Он спустился, и я смог разглядеть его лучше. Из-за этого отталкивающее впечатление только усилилось. У парня были большие глаза с длиннющими, как у куклы, ресницами, причем своими, не накладными. Одет он был в облегающие джинсы, настолько тесные, что я не смог бы в таких ходить, и белоснежную рубашку.
– Я здесь живу, – ответил он, поморщившись, будто хлебнул скисшего вина.
– Вы лжете! – образовался я возможности уличить неприятного типчика во лжи. – В этом доме зарегистрированы лишь два человека: Сайман и Надин Дьяченко. Вы же не являетесь ни одним из них. Хотя, дайте-ка я догадаюсь… – Я понял, что в таком богатом и большом доме, который принадлежит чете Дьяченко, наверняка имеются наемные работники, и тут же без ложного смущения продемонстрировал свою сообразительность: – Вы дворецкий!
– В этом доме не держат дворецкого, – обломал меня наглый юноша. – Это же умный дом, и для поддержания его в порядке много слуг не нужно. Хватает одной приходящей горничной.
– Извините, что сразу не сообразил, – я наконец-то понял, что неверно идентифицировал профессию молодого человека из-за зашоренности мышления. – Стереотипы, знаете ли. Если б Вы повязали белый передничек и взяли в руку метелку для устранения пыли, я бы сразу догадался что передо мной горничная. Но Вы так выглядите, что сразу и не поймешь.
