Услышав его последнюю фразу, я мысленно улыбнулся.
Правда, даже виду не подал, что узнал в этом странном существе своего хорошего друга.
Ну надо же!
Он умудрился выжить и к тому же стал одним из тех, кто помог людям построить новый мир и не погибнуть от тёмного эфира.
Мне настолько захотелось пожать ему руку, что я убрал ладонь за бедро, чтобы удержаться.
Значит, передо мной собственной персоной стоял создатель программы «Спасение». Знаменитый маг Пути Прагма. Хозяин торговой сети «Мануфактура Севера».
Профессор-алхимик Пимен Сергеевич Троекуров.
Я даже заметил, как он пару раз произнёс своё любимое словечко «безнадёжно» и возглас «Оу-у!». Наверняка, если бы у него в кармане имелись мятные драже, то он бы зажевал одно из них.
Жаль только, что в этом будущем профессор Троекуров не был со мной знаком. Однако я помнил, что Троекуров отлично знал профессора Басова, вместе с которым и создавал первый образец мехо-голема. Ну а Басов в свою очередь исследовал червоточины и общался с родителями Алекса Бринера.
Оставалась надежда, что Троекуров всё-таки сможет вспомнить ещё и сестрёнку Алекса, а точнее, найти её в своей Базе Данных. Мне захотелось узнать, что стало с Эсфирь в будущем, пусть даже в таком альтернативном мета-будущем.
– Скажите, Соломон-два, а проживает ли в Спасённом Петербурге кто-то из рода Бринеров, о которых вы упоминали? Или они все погибли? – спросил я.
Мне показалось, что профессор вздохнул.
Конечно, почудилось.
Искусственный организм не стал бы вздыхать – вряд ли это вообще предусмотрено его функционалом. С точки зрения машины во вздохе просто не было смысла.
В глазницах голема опять вспыхнуло свечение, будто на мгновение отразились и померкли световые сосуды.
– Да, проживает, – подтвердил наконец Троекуров (если это существо можно было так назвать).
От его слов у меня заколотилось сердце.
– И кто это? Как его имя?
Мехо-голем опять наклонил голову набок, внимательно меня оглядев.
– Вы не имеете права на информацию, которая вас не касается. Сейчас вы всего лишь гость по имени Гедеон. Так вы представились. И у вас два пути. Первый. Принять программу «Спасение» и стать официальным жителем Спасённого Петербурга. И второй. Подвергнуться необратимым мутационным процессам под влиянием тёмного эфира, а затем быть уничтоженным. Это произойдёт уже через… – он сделал паузу, – …через один час десять минут тридцать восемь секунд… тридцать семь… тридцать шесть…
– Ладно, понял, – оборвал я его. – А прогуляться можно? До того, как я приму программу «Спасение», мне надо понимать, где я буду жить полноценно и вечно.
– Не вечно, а бесконечно, – поправил меня Троекуров. – Это не одно и то же, прошу заметить. Хотя мне всё же любопытно, как вы сюда попали. Вы оба. Возможно, во время прогулки вы мне об этом расскажете.
Я чуть было не усмехнулся.
Всё же передо мной стоял именно профессор Троекуров, а не Соломон-2. Ещё бы увидеть Семёна, если он, конечно, тут вообще существует. Ведь кто-то же здесь носит имя Соломон-1. Наверняка, это именно он. Потому что профессор не мог бы не спасти своего внука первым. Он слишком его любит.
Троекуров сделал приглашающий жест, его экзо-рука указала дальше, на один из ближайших небоскрёбов.
– Прошу вас, господа. Вы можете прогуляться до Музея Новейшей Истории. Он находится на первом этаже. Однако дальше этого здания мы не можем вас пропустить. Вплоть до того момента, пока вы не согласитесь провести процедуру Спасения.
