То, что Алехин уехал из Москвы, не изолировало его от общения с близкими – все-таки обычно именно семья становится местом, где можно сбросить груз одиночества и залечить раны. Отца шахматиста избрали депутатом в Государственную думу, где он поддерживал октябристов. Это была правая партия крупных землевладельцев, предпринимателей и чиновников, которые придерживались умеренно-конституционных и антиреволюционных взглядов, хотя позже их позиции несколько радикализировались. Алехин часто встречался с Александром Ивановичем в Петербурге – там проходили думские заседания. Вместе с отцом шахматист в охотку посещал театры, предпочитая драматические и музыкальные спектакли. Это направление продолжало интересовать его.
Среди новых знакомых шахматиста появились известные деятели культуры, включая композитора Сергея Прокофьева. И не удивительно, ведь у Прокофьева были неплохие шахматные способности – он даже стал игроком первой категории, периодически покусывая сильных мастеров. Увлеченных людей часто тянет друг к другу, и любовь Прокофьева к шахматам была очевидна, пусть музыка и доминировала в его жизни. Он часто ездил на турниры, а лучшие игроки мира с нетерпением ждали поздравительной телеграммы именно от русского композитора. Как знать, быть может, если бы он вложил весь свой пыл в шахматы как в музыку – и там бы достиг впечатляющих высот. Очевидцы вспоминали яркую, атакующую манеру игры Прокофьева, сближавшую его с тем же Чигориным, а вот в обороне частенько зияли дыры. Случалось, он мог так хорошо сконцентрироваться, что в отдельно взятых партиях играл на равных с лучшими. Шахматы композитор с любовью называл «музыкой мысли», несколько романтизировал игру. В общем, им было о чем поговорить с Алехиным.
