Теперь-то я понимаю, что он довольно тихо ушел от нас всех, так далеко сначала собирать шикшу кедрача в далекую тиличикскую и в ту култушинскую тундру и, затем, уже совсем тихо в полном одиночестве так как мы рождаемся ушел навсегда никого не тревожа и, затем ведь не вернулся, и уже никогда он к нам не вернется, уже ведь никогда в этот наш мир и такой суетной для него мир не придет он.
И понятно, да и это так невероятно, и это так удивительно, что я, находясь буквально за девять тысяч километров от места, разворачивания тогда и тех трагических для всех нас событий о, которых хочется поведать всем, ведь я явственно понял, что становящийся в жизни, что еще растущий его парень, его сын Александр в нынешнем возрасте 3-х лет будет рад такому подарку и, когда он уж подрастет, он бегло прочтет и надолго он запомнит, и текст моей книги-памяти его отцу и вероятно сам поймет истинную земную цель довольно таки короткой жизни отца своего в душе его настоящего преданного своему хозяину камчатского самурая. А уж, последует ли он тому пути настоящего, преданного и верного своему хозяину самурая добровольно, последует ли он тому пути, выбранного его любящим отцом или также на этой великой камчатской, великой российской земле повторит путь своего отца легко, сгорев от еще неутоленной страсти жизни и такой вот неразделенной его любви к юной Айне и к сыну своему, именно к нему – его обожаемому, его первому и его единственному Александру.
И символично, что в истории мы знаем и помним еще имена Александр Македонский, Александр Суворов…., мой дядя Кайда Александр… Да, сколько их было знаменитых и не очень, смелых и трусливых, находчивых и отважных Александров, и таких для нашей истории великих, и не очень… все они когда-то жили…, все они когда-то страстно любили…, все они так как и он еще, и искренне здесь на землице нашей страдали…
– Да, разве же я экстрасенс? – спросил бы только теперь я себя.
– Да, разве я всевидящий? – повторил бы свой вопрос я.
– Да, разве я сам Творец и разве я сам Всевышний? Ведь я и не сам Господь Бог – Иисус Христос! И я не их корякский здешний божественный всевидящий и всё знающий ворон Кутх! – вот так говорю искренне сегодня я.
– Нет же, ни в коем случае! – продолжаю я свой диалог.
Но я понимал, что и альбом прижизненных фотографий его отца, сделанный мною в его память, и эта вот совсем такая не большая книга ему посвященная, будут, вероятно, лучшими нашими земными памятниками, которые мы с еще живым его лучшим другом Димой могли бы поставить не только на месте его кремации на возвышенности, обозначенной геодезистами, как здешняя высота 444, но и в душе его еще такого маленького и такого может быть не смышленого трехлетнего сына Александра. И вновь, мы видим в этом трехзначном числе высоты этот ритуальной сопки только уже три четверки, всё поглощающие три четверки, две его и одна Димы друга его, и они так здесь соединились, так как и Дима, когда-либо затем, отделившись от своего тела, будет наблюдать оттуда свысока за всеми нами, как мы медленно несем на своих плечах его младшего друга, чтобы ни о чем земном не думая, легко его предать всепоглощающему пламени нашей быстротечной земной жизни на этом костре из зеленого кедрача, символизирующего только нашу беспокойную и по-земному насыщенную жизнь….
А мы ведь сейчас, озабоченно печемся и радеем о той хрупкой душе его трехлетнего сына Александра, которому еще так много и, так тяжело надо трудиться, и столько ведь надо трудиться в этом, меняющемся вокруг нас мире. Ему еще ведь учиться и, необходимо долго и напряженно работать, а еще созрев и возмужав страстно любить и так по-земному, вместе с нами страдать по его отцу. И ведь, как и его отцу, Алексею Ваямретылу надо, прежде всего, как и тому японскому так преданному своему хозяину самураю ему научиться ежедневно напряженно и упорно трудиться, познавать нашу жизнь во всех её проявлениях, понимать и воспринимать весь окружающий мир именно таким, какой он есть вокруг нас, не пытаясь уже свершить того, что нам земным людям никак не по силам, не пытаться осуществить и достичь того, что как-бы выше наших земных человеческих возможностей, вероятно давно еще с нашего рождения, преопределенных для нас самим Провидением, а может и великим только нашим Господом Богом – Иисусом Христом. И, только следуя его вечным заповедям, и только трудясь над душой своею можно нам достичь земного может быть того особого самурайского просветления и осознания своей роли, и своего особого и единственного для нас самих места на этой такой круглой Земле.
