И, Уголев Александр вот, прочитав последнее слово статьи о маленьких пчелах, осознал, что за всё, что происходит и произошло с Алексеем Ваямретылом, за всё, что с ним случилось ранее и, что случится затем несут ответственность и, прежде всего, именно его родная мать Татьяна и старший, и его такой родной брат Денис, его любимая им жена Айна, и все многочисленные друзья его Николай, Костя, Андрей, Руслан, Олег, а затем и многочисленные его «товарищи», и может быть еще его собутыльники, которые каждый в отдельности и, все вместе, заполняя полностью всю его камчатскую жизнь, не смогли и не сумели ему вовремя помочь, вовремя подставить своё твердое плечо своей поддержки, вовремя его строго даже в чем-то одёрнув, как-то приостановить в его поистине юношеско-подростковых его многочисленных девиациях, вовремя его наставить на путь истинный, чтобы научить его по-настоящему противостоять, как тем особым глобально-планетарным и часто, не зависящим от нас самих вызовам, так и, уберечь его от наших простых, тех особых человеческих, часто может не вразумительных, часто не понятных, не осознанных или не оправданных взаимоотношений, старых или внедренных новых наших верований, особых пережитков и старых обычаев с которыми мы иногда миримся или неистово их преодолеваем, и не всегда может быть, приемлемых в светском нашем современном интегрированном во все мировые процессы обществе и всех человеческих, отживших традиций и предрассудков, которые еще намного ведь многограннее и сложнее переплелись у нас самих, еще намного может и противоречивее всех тех неизвестных многим факторов, окружающей нас среды и всей окружающей нас экологии или того особого космологического вселенского на нас самих влияния, о которых нам часто маститые ученые из-за получаемых ими долларовых грантов и не говорят нам о них, управляемые транснациональными компаниями средства массовой информации или сами маститые ученые, которых, сегодня транснациональные компании и корпорации с легкостью могут и проплатить своими долларами или особыми льготами, и почестями вплоть до Нобелевской премии, и, даже чуть попросить за неплохое вознаграждении хоть некоторое время слегка помолчать, промолчать только покуда…
И ему, теперь хотелось еще глубже разобраться в тех своих человеческих взаимоотношениях со своим младшим другом Алексеем Ваямретылом, которые в какой-то момент вот так легко прекратились и надорвались, дали совсем не заметную трещину, как в том большущем океанском, спрятанном в пучине воды айсберге и, отломившийся кусочек так его затем завихрил, закрутил в том безмерном мировом Тихом нашем океане и в нашем Беринговом море, что уже из, образовавшейся глубокой воронки, как он не пытался своими тонкими руками выбарахтатся уже ведь никак и не смог он, с каждым днем, с каждым часом, с каждой минутой и, даже с каждой прожитой им секундой здесь на Земле, погружаясь в ту невидимую может быть другими бездну холодной тихоокеанской водной ледяной пучины, на те неведомые глубины Тихоокеанских земных одиннадцатикилометровых глубочайших разломов, которые как здешние предвестники и всех земных катастроф, и окружают нашу Камчатскую землю, которые и рождают здесь эту богатую людьми, богатую ископаемыми, богатую рыбой землю и еще рождают её могучие такие исполины четырех, а то и пятикилометровые вулканы, которые и одновременно охраняют нас, и которые зачастую еще так грозно предупреждают нас своими спонтанными теми выбросами о своей той их космической, а вовсе не земной силе и как бы уведомляя нас, о том своём мировом величии здесь на Земле, только своим подземным инфразвуковым гулом и особыми нескончаемым в период извержений их вибрациями, возвещая из своего огненного чрева, что все мы, живя, прежде всего, мы все вместе с землею нашей постоянно горим, и мы в первую очередь вместе с друзьями своими лучшими постоянно в этом тихоокеанском водовороте сгораем, выгораем буквально дотла и, что живя, вся наша жизненная самая высокая та физическая энтропия наша всё равно, с прожитыми нами годами почему-то неуклонно у всех у нас она уменьшается, куда-то как-бы и она неуклонно убывает, может быть, утрачивая ту юную остроту наших ощущений, и даже ту особую ясность нашей мысли.
