И, Уголев Александр понимал, что саму эту такую насыщенную камчатскую жизнь никому и никогда не остановить, как и этот его теперешний полет в пространстве из Москвы до Петропавловска-Камчатского и до самых этих береговых тихоокеанских Тиличики, не прервать ему самому и сейчас, так как у самолета есть свой настоящий командир. Сегодня и сейчас он может быть еще на рулежке в Москве, и стоит только сверхмощным мощным турбинам набрать те стабильных десять тысяч оборотов и, выйти их самолету на рулежку и, затем их тех двигателей по воле пилота произвести максимальный форсаж, и уже диспетчер дает разрешение идти вам на взлетную полосу, а завтра – он уже идет здесь в Елизово на снижение и вновь форсаж но уже для быстрого торможения тех же турбин и он здесь на полуострове в Петропавловске-Камчатском, а там и совсем не далеко его теперь такие родные Тиличики, там его родной дом, там его любимая жена Наталия…
К большому сожалении, сегодня он не командир в кабине этого самолета А-310, так же он не командир и в самолете всей нашей, и его Жизни, где может быть сам Господь Бог – где Иисус Христос и, по ведомым, только ему законам и законам задает всем нам свои управляющие команды, которые вся наша Жизнь, как и этот самолет уже послушно их выполняет, нисколько не считаясь ни с мнением самого этого утлого пассажира только нашего лайнера Жизни, ни с его желаниями и даже ни с его особыми верованиями при его земной Жизни здесь в самих Тиличиках, несясь по ней как то крыло чайки несется беспрестанно по этим восходящим воздушным потокам отрывающимся здесь в Тиличиках от пологого берега, только разве разрезая тот воздушный поток острием своих расправленных крыльев, что бы село твоё любимой и древнее затем люди назвали Тиличики именно это крыло чайки…
И вновь, там в его голове и воспоминания, и не только об Алексее Ваямретыле, а и об своих сыновьях Алексее и Василии, жене Наталии, родном брате Иване и любимых внуках своих только, что рожденном Степане и двенадцатилетнем Данииле… и, даже его воспоминания теперешние о предках своих: матери Евфросинии, и брате Борисе, бабке Надежде Изотовне, тетке Арине Ивановне и Екатерине Ивановне, дядьях его Александре Ивановиче и многих-многих с кем давно он здесь на земле и простился, которые давно его здесь на Земле покинули, чтобы вести эту свою беседу с ними всеми уже оттуда, уже из этого безмолвного камчатского его далека-далека.
___
Глава 14.
На его руке татуировка: паук постоянно, ползущий вверх.
Когда в еще юном теле Дениса Ваямретыла начала здесь на Ветвейваяме пробуждаться настоящая мужская сила и особая его неповторимая стать, а было ему уже лет четырнадцать и его родной дед послал его в село Ачайваям в оленеводческое звено на летовку, к своему другу и наставнику Омрувье Игнатию Павловичу, чтобы тот, обучил за длинное лето, мальца не такому и простому, здешнему пастушьему ремеслу пастуха-оленевода и, чтобы он лучше узнал свой родной такой благодатный камчатский край.
Отправились они пешком со своим родным дедом в дорогу через село Хаилино, но только деду Дениса, да разве еще медведям и здешним росомахам, ведомыми узкими но кем-то до них протоптанными тропинками. Правда, у деда Дениса в его народе была настоящая кличка росомаха, так как своими тундровыми повадками, особым образом жизни, да вероятно и своим волосатым обликом он был похож на этого мудрого и одиноко живущего зверя, всегда находящегося рядом с царем зверей медведем, и в то же время, находясь от него как-бы и поодаль, на определенном и безопасном расстоянии разве, собирая только после того объедки с его здешнего речного обильного краснорыбьего стола.
