Лучники на стене встретили их градом стрел и сумели отбить первую волну. На второй заход нападавших пришло уже в два раза больше. Одна половина подхватила бревно, а вторая прикрыла их обитыми кожей щитами. С противоположной стороны на ворота налегли легионеры с досками и подпорками. С поразительной скоростью они устанавливали перегородки, забивали доски, клепали и латали дыры. Алеманны несколько раз ударили молотом по двери, однако та не поддалась. Они отбежали в сторону, и баллисты продолжили свою разрушительную работу.
Наступил вечер. К крепости стягивалось всё больше пехотинцев и кавалеристов. Они орали, гремели щитами, дрались и заражали остальных солдат яростью перед штурмом. Лучники при виде раскрашенных нелюдей приходили в неистовство – им не терпелось дать достойный ответ.
Ещё два часа ворота обстреливали, пока они не слетели с петель. В проход хлынули алеманны, которых тут же встретил крепкий монолит гастатов. Римлянами руководил Кустодиан. Они стояли твёрдо, без намёка на страх и попытки бегства. Лучники отошли за навесы, которые появились на стенах благодаря строительным начинаниям Эпихарида. Теперь римляне стали недосягаемы для вражеских лучников за стеной и разили берсеркеров в спины.
Центурион Леонид руководил обороной и установкой новых ворот. С трудом поток алеманнов удалось остановить. Запертых в крепости окружили и добили. Аттал слишком много поставил на берсеркеров. Он не подумал, что в темноте и закрытом пространстве головорезы бились не так хорошо и слаженно. Всего за час римляне с минимальными потерями уничтожили вражеский отряд. В этот день алеманны успокоились и более не штурмовали крепость.
Пока одни копали яму и таскали тела, другие обтесывали камни и разводили раствор. Римляне установили новые ворота. Будь у них больше времени, то они укрепили бы их обшивку стальными листами. Солдаты поменяли камни в пролёте, потушили пожары, перенесли знамена из поврежденного сигнорума7 и вычистили помериум. Из руин вновь возвели цитадель.
Эпихарид напомнил легионерам, что сила и преимущество римлян заключались в способности возрождать жизнь в тех местах, где другие видели пустыню. В легионе всегда находились умельцы на любой лад: от каменотёсов до ювелиров и оружейников.
После подсчёта нанесённого ущерба и числа погибших солдаты сникли. Они удручённо отправились укреплять стену помериума. Эпихарид приказал выдавать паёк строго на одного легионера, а воров убивать на месте. Пропретор понимал, что если Аттал не возьмёт крепость приступом, то обложит её кольцом, дабы обречь защитников на голодную смерть.
Аттал смотрел на дымящуюся крепость и игрался с застёжкой на ножнах. Он не ожидал, что такое незначительное препятствие окажет яростное сопротивление. У конунга закончились камни и зажигательные снаряды. Неделю назад у солдат захватывало дух от количества обозов. Но оказалось, что запасов камня едва хватило на сутки. Аттал не знал, кого обвинять в сложившейся ситуации. Перед советом военачальников он пригласил Харольда.
– Думаю, ты понимаешь, что вожди ожидали других результатов? – недовольно произнёс Аттал. – Громче всех кричит Ориг.
Харольд предвидел вспышку гнева конунга, но держался с присущей ему выдержкой.
– Терять людей в осаде – обычное дело.
– Почему у нас ничего не вышло? Мы сделали так, как нам сообщили, стреляли в места, которые нам указали. Они бы не успели установить новые ворота, если бы я отправил в крепость десять тысяч человек. Сейчас проход укреплён, камней нет. Что прикажешь? Камни собирать? Солдаты надо мной смеются.
