– В этот вечер говорить ты будешь, но только шёпотом. Я всем скажу, что после заплыва на нашем девичнике, хоть ты и не купалась, у тебя голос пропал, – у Наташки, как видно, на всё уже были ответы, заранее подготовилась.
Мороженое окончательно перетекло на асфальт. Я выбрасываю бумажку в урну:
– Ну смотри! – говорю я Наташке, и она, улыбаясь, целует меня в щёку своими сладкими от мороженого губами.
В воскресенье, с утра, подхватилась ни свет ни заря – как-то не до сна было. К двенадцати часам иду к Наташке, потому что юбилей назначен на четыре, а Алёна должна сегодня выглядеть идеально, абсолютной красавицей, даже не на сто процентов, а на сто пятьдесят. Ни у кого не должно быть сомнений в том, что я настоящая девушка!
Звоню в дверь. Наташка открывает, и я осторожно заглядываю в квартиру:
– А мама?
– Мама уже ушла помогать готовиться к торжеству. Не боись! Нам никто не помешает. Сегодня ты сначала оденься, а потом я сделаю тебе макияж. А то, если потом будешь одеваться, так, не дай Бог, что-нибудь размажешь, – говорит Наташка.
Я прохожу в комнату. На диване уже разложена вся Алёнина одёжка. Раздеваюсь и надеваю трусики и лифчик…
– А теперь надевай пояс и чулки, не зря же мы их тогда купили.
Я надеваю пояс, сажусь на диван и очень аккуратно надеваю чулки. Они совсем тоненькие, и мне очень не хочется их порвать. Надо сказать, что пояс я надела первый раз в жизни.
Беру пристёжку и начинаю застёгивать чулок.
– Постой-постой! – останавливает меня Наташка. – Ты что делаешь? Надо пристёжку пропустить под трусики, а то как в туалет пойдёшь?
Я делаю, как учит Наташка, но справляюсь только с передними. С боков никак не получается застегнуть.
– Ох, горе ты моё луковое! – смеётся Наташка и сама завершает дело.
Пришла пора надевать платье. Я с трепетом беру его, засовываю руки в рукава, надеваю через голову и опускаю вниз. Наташка застёгивает молнию на спине. Как же классно! Я прошлась по комнате. Платье мягко касается моих ног, и ощущения от чулок, пристёжек, пояса очень непривычны, но в такой же степени приятны. Мне нравилось чувствовать всё это надетым на себя.
Наташка, молча, смотрит на меня и улыбается. Она, умничка, как всегда, поняла моё состояние и не торопит.
Находившись по комнате, я останавливаюсь перед Наташкой.
– Можешь ничего не говорить. Я сама всё вижу. Привыкла чуток? – я киваю в ответ. – Тогда идём, буду из тебя принцессу делать.
Сегодня Наташка красит меня так внимательно и старательно, что на это уходит часа полтора. Потом начинается возня с моей причёской. Наташка чуток подкручивает чёлку, а потом концы волос тоже закручивает немного внутрь.
После этого Наташка исчезает в комнате и возвращается оттуда с туфельками в руках:
– Узнаёшь? Не зря всё-таки мы их тогда купили. Вот, на растяжке всё это время стояли. Только утром сняла. Меряй.
Надеваю туфли, встаю, иду в них туда, обратно: не жмут абсолютно!
– Ты, Наташка, просто волшебница!
– Подожди ещё минутку, – она открывает шкатулку, и вот на меня надето что-то типа колье серебристого цвета, а на левую руку того же цвета браслет.
– Вот теперь совсем всё, – Наташка обходит меня вокруг, потом отходит в сторону, критически рассматривает, удовлетворённо хмыкает и без сил падает в кресло:
– Подойди к зеркалу, неотразимая!
Когда я становилась Алёной, то очень мало походила на себя, другую: об этом говорили мне и Наташка, и Людка, да и я сама это прекрасно знала. Но сегодня случай особый. С замиранием сердца подхожу к зеркалу, ожидая увидеть нечто, но в действительности..
