- Галина Викторовна, добрый день. Петр Дмитриевич, ваш врач беспокоит. Как у вас дела? Прошла сыпь? Ну и хорошо. Вы завтра зайдете посмотреть или сегодня? Хорошо, спасибо. Тогда жду вас завтра. Здоровья вам.
Доктор повернулся ко мне.
- Ну вот, пациентки сегодня не будет, освободилось окно, можем все сделать уже сегодня.
- Я не знаю. Еще думаю…
- Уговаривать я вас не буду. Отговаривать тоже. Скажу только, что все истории, мол, потом не забеременеете – выдумки. Это я вам как врач говорю. Так что звоните, записывайтесь. Бумажку я вам все равно выпишу, можете сейчас пойти в банк, все оформить. Деньги поступят на счет клиники. Если процедуру не сделаем – через две недели вернутся в банк без процентов.
Он встал, взял какой-то бланк. Принялся черкать в нем ручкой.
- Оксана. А дальше?
- Оксана Андреевна Король.
- Когда родились?
- Восемнадцатого июня девяносто шестого.
- Двадцать пять, значит. Кем работаете?
- Временно не работаю.
- За это не переживайте. Кредит они все равно дадут, процедура не дорогая. Сейчас штамп поставлю, - Петр Дмитриевич щелкнул печатью, - и можете идти в банк. Очередей в это время там обычно нет. Как оформите…
Кабинет внезапно наполнился звуками тяжелого металла.
Петр Дмитриевич достал из кармана телефон.
- Добрый день. Слушаю…
Он тут же побледнел на глазах. Взгляд из добродушного и веселого стал испуганным, загнанным. Что ему такое сказали? Сообщили о смерти близкого родственника? О болезни? Об уничтожающем его дом пожаре?
Одним движением он смял мой бланк.
- Слушаю. Хорошо.
Телефон отправился в карман. Бланк – в стоящую в углу мусорную урну.
Доктор достал из кармана пачку сигарет, извлек одну, закурил, хоть до этого он вряд ли курил прямо здесь.
- Извините, наша клиника не может вам помочь, – дрожащим голосом сказал он.
- То есть? Может, в другой день? У вас что-то произошло…
- Не приходите больше к нам по этому вопросу. Мы не можем вам помочь, – как завороженный, говорил он. – Извините. Ко мне вот-вот придет другой пациент.
- Вы же говорили…
- Наконец-то до меня стало доходить происходящее.
- Это был он? Алекс? Отец ребенка? Вы его знаете? Что он сказал?
- Выметайтесь! Иначе позову охрану! – выкрикнул Петр Дмитриевич, резко встал и открыл передо мной дверь в коридор.
Тогда я выбежала из больницы, трясясь от нервов. Сразу же побежала в другую. Там меня и к врачу не пустили.
Был лишь один вопрос – да кто он, черт возьми, такой? Бог? Дьявол собственной персоной?
Тогда я еще не знала, что вскоре встречу его прямо в своем сером, неприметном дворе. И что он меня не вспомнит.
4. Глава 4
Шатаясь, Алекс вошел в лифт, оперся на стенку, закрыл глаза. Темное пятно на его джинсах разрослось еще больше. Черт, да он бы умер, не позови я его к себе! Странно, что вообще согласился. На мое предложение подняться сперва призадумался, наклонился ко мне, будто обнюхивал, а затем кивнул.
- Я помогу, - сказала ему, когда створки лифта разошлись.
- Я сам, - он просверлил меня взглядом за очередную попытку помочь, пошел по коридору, пошатнулся. Показалось, что оборотень вот-вот упадет, но удержать равновесие получилось.
- Сюда, - открыла дверь, впуская его внутрь.
Он вошел, шатаясь, добрался до комнаты, задел новогоднюю ёлку, которая тут же грохнулась на пол, и плюхнулся на диван.
Я метнулась к нему, расстегнула куртку, подняла свитер. Он что, пережил апокалипсис? По всему телу синяки, две кровоточащие раны на животе, еще одна на ноге, порез на шее и огромная шишка на затылке. На мгновенье показалось, что он не дышит, и сознание нарисовало мрачную картину – приезжает скорая, полиция, а я знать не знаю кто он…
