По ночам людей на охоту никто не поведёт, а потешиться с удовольствием.
Папа солидных мужчин всегда приглашал именно с жёнами, иногда даже с детьми. Наши девчонки сразу уводили женщин в свою компанию. Думаю, это хитрый папин ход.
Жена мэра стояла с Мими и её мамой, к ним я и решила присоединиться, потому что невыносимо было смотреть на то, как шарятся по нашему залу уродливые незнакомцы.
У Мими платье в обтяжку, приятного болотного цвета, который невероятно ей шёл. Её мама чуть шире, и фигура не такая, всё-таки расплылась, живот имелся, руки жирные. Упитанная, бесформенная жена мэра на их фоне выглядела стройняшкой. Видимо это ей очень нравилось, на лице отобразилось полное блаженство, и вино зашло.
На сцене осталась одна виолончелистка. Как с души отлегло. Вот у неё был хороший слух, отлично играла.
Я подошла ближе к подруге, поздоровалась с гостьей. Разговор тёк легко, присоединились ещё женщины. Красивые платья, дорогой парфюм. Туфли одни дороже других. Рядом с Мими всегда чувствуешь себя легко и свободно. И женщины разных возрастов, порой даже не знакомые друг с другом, ощущали лёгкость от вина и получали наслаждение от вечера.
Мальчишка соседский в белом костюме, ему всего двенадцать, а выглядел лет на восемнадцать, такой здоровый пацан. Разносил шампанское. Я взяла фужер и подмигнула ему. Он краской залился.
Внимательно следила за ситуацией в зале.
— … Я предлагала ей красное, не захотела, — долетели до меня слова Мими, и я отвлеклась.
— Какое удивительное платье.
— Да, — натянуто улыбнулась я женщинам. — Это на заказ сшили. Сама нарисовала. Удачно получилось.
— Невероятный цвет!
— Чем-то напоминает чернику.
— Именно, — улыбнулась я. — Мои любимые лесные ягоды – не приторные, не кислые, то что нужно. Черника – вкус леса, и цвет невероятный.
— На твои глаза немного похож, — улыбнулась Мими, — ладно, уговорила, лучше красного. Станцуешь для нас?
— Нет, — резко отрезала, немного всполошилась. Я буду танцевать, а собака сутулая пялиться? Ну, уж нет. — Сегодня не хочу танцевать, извините.
— Жаль, — без капли сожаления сказала жена мэра.
Они вернулись к разговору, а я отошла от них.
Вечер мне не нравился, хотелось уйти, но что-то держало в этом месте. Возможно этот будоражащий аромат.
Я закинула голову. Прикрыв глаза, вдохнула запах.
Зачем мне такое обоняние? Только мучиться. Из десятков ароматов, я чувствовала именно его парфюм.
Нотки мёда, весны, лета, осени и зимы.
****
— Лагода, подойди, — позвал меня папа, и я, улыбнувшись, поспешила к нему.
Святодар Иванович коротко остриг светлую бородку, волосы с пробором. Прямо из парикмахерской видно. Идеальный костюм, серебристо-голубого цвета, белоснежная рубашка и галстук. Он высокий и в теле, привлёк меня к себе и поцеловал в макушку.
Папа мной не то, чтобы гордился, а пылинки с меня сдувал.
— Невероятно любима, необычайно хороша, — нахваливал меня папа. Мужчины вокруг него посмеялись, приветствовали. — Живописью увлекается. Вон, какая красота.
Над дальним камином висела моя картина.
Лес рисовала помнится зимой. Очень хорошо получилось. Крупными мазками мастихином накидано масло. Вблизи похоже на ужасную мазню, издалека шикарно.
— Танцует, играет на гитаре, будет поступать в следующем году. Лагодка, познакомься, это сын нашего мэра, Давид.
— Можно вас пригласить на танец, — высокий мужчина в классическом чёрном костюме подал мне руку.
