— Да.
Дава без особого интереса повёл меня в центр зала.
Вальсировали наши упитанные парочки. Мы как-то с этим тощим сыном мэра совершенно не вписывались в их весовую категорию. Ещё не вписывались семь бойцов бандитской группировки, за которыми следили.
Придурок смотрел на меня своими большими, пепельными глазами и усмехался. Приобнял какую-то дамочку из гостей.
Он это сделал в надежде, что я буду ревновать?
Кажется я столкнулась с совершенно неадекватным, психически больным мужиком. Он обнимал женщину, а смотрел на меня.
Но я же тоже смотрела на него! И он меня волновал.
Взяла себя в руки и вернулась к невзрачному Давиду.
— Чем ты занимаешься? — поинтересовалась я у него.
— Перевозки, — улыбнулся мужчина. — Знаешь зачем я сюда приехал?
— Нет.
— Отец настоял, чтобы я посмотрел на тебя. Женить хочет.
Я рассмеялась:
— Серьёзно? Прямо и женить?!
— Чёрт, — улыбнулся он открыто. — Лаг, ты реально хороша собой. Буду просить твоих руки и сердца. Но, похоже, твой отец против.
— Почему это против? — я разочаровалась.
Замуж что-то захотелось, даже между ног немного защемило. Пробуждалась я как женщина.
— Ты поступать будешь.
— То есть замужем мне не светит учиться?
— Это не вопрос, конечно же можно, но почему-то твой папа прикрывается именно твоим поступлением.
— Он считает, что я влюблюсь, забеременею и не отучусь, — усмехнулась и, похоже, невольно флиртовала.
— Я вообще прибалдел от такой красоты. Давай сбежим? — Дава аккуратно держал меня за талию. — Какое интересное у тебя имя. В честь кого тебя назвали?
— Если бы я знала.
— Ты действительно ничего не помнишь?
— Не помню.
— Это потрясающе, хочу быть…
Давид не договорил, его грубо оттолкнули в сторону.
— Отдохни, родной, — рявкнул чёртов придурок и пришпилил меня к себе. — Потанцуем?
Если он рассчитывал, что я испугаюсь, то зря. Сейчас папа рядом.
Заметила, что у него на носу ничего нет. А ведь укусила серьёзно.
Эх, слабовата я.
Печально опустила глаза, отвернулась от него. Серпень держал за руку, держал за талию и повёл в танце. Давиду пришлось пожать плечами, на конфликт он не пошёл.
Мы вальсировали, бандит ни разу не ошибся, не сбился с такта, не отжал мне ноги. А я, не глядя на него, держалась гордо и думала, где этот олух и грубиян научился так танцевать. На своих бандитских сходках?
— К тебе мужики клеятся, Лагодка-Мякотка?
Я покосилась на него, он остановился, облизнул свои губы.
— Что за привычка облизываться? Как зверь какой-то.
— Зверь, самый настоящий. — Его взгляд просто впивался в меня, кололся холодными иголками. — Поехали со мной, что тебе здесь делать? Скукотища. Жуткая баба, жопастая со смычком струны рвёт. И тихо так. А я тебя в ночной клуб свожу.
— Офигеть, вот это предложение! — издевательски протянула я.
— Я ревнивый, жуть, — сказал псих. — Ты осторожней, я же загрызть могу, кто тебя касается.
— Лечишься?
— Безуспешно, — хохотнул он.
— Тогда застрелись, мудак, не порти воздух.
— Давай мириться и любиться.
— Оставь меня в покое.
Выкрутилась из его цепких рук.
Перестала играть музыка. В зале повисло искрящееся напряжение. Будто сейчас накопится нечто и взорвётся.
Что-то происходило.
Я словно во сне очутилась и плыла, не чувствуя своего веса.
Люди уходили в сад и не оборачивались. Как под гипнозом, вереницей, весёлые и счастливые. За садом, украшенным фонариками, тёмные провалы и ночной лес. Отблеск пламени на окнах и отполированном паркете. Круглая луна, холодным глазом заглядывала.
