Говорят, что пить одному нельзя,
Говорят: к беде и печали,
А теперь чего, раз ведёт стезя,
Как нам вороны накричали.
Был мой друг как друг, незлобив и прост,
Был мой друг и вдруг – не вернётся.
Унесли его ночью на погост,
Закопали как инородца.
Было у него: синь морская глаз,
Сочный говорок, слух совиный,
А теперь на нём бархат и атлас
И со всех сторон домовина.
На щеках его был румянец густ,
Будто только шёл по морозцу,
А теперь над ним розы чайной куст
Под созвездием Змееносца.
Поступь у него так легка была,
Да и жизнь легла, словно спета,
А теперь кругом холодок и мгла
Без единственного просвета.
Был мой друг как друг, незлобив и прост,
Но случилось так – не вернётся!
Унесли его ночью на погост,
Закопали как инородца.
Значит, по уму, по его делам
Как и раньше, не оценили,
А теперь ему безразлично там
Между сырости, среди гнили.
И любимая, что любимой звал,
Не задумываясь – забыла,
А теперь чего, пусть бы и узнал,
Не дотянется из могилы.
Тоже и родня, умеряя пыл,
Что тут было брать, разлетелась,
А на это он даже не сострил –
Сколько мёртвому не хотелось.
Был мой друг как друг, незлобив и прост,
Лишь одна беда – не вернётся!
Унесли его ночью на погост,
Закопали как инородца.
И причём никто – ни друзья, ни я
Не сказал ему, между прочим:
«До свидания. До свидания,
Если этого бог захочет».
