Он метнулся по комнате, переворачивая в шкафах и на полках бумажные стопы рукописей.
– Да вы хрю!
– А, вы здесь? – Подскочив, На-Горá выкорчевал Прохиндея из форточки и схватил за грудки. – Хватит валять дурака! Быстро, рукописи дел куда?
– Видимо, хрю-хрю-хрю…
– Хрюкать я тоже могу, чёрт вас побрал! Что прикажете мне печатать?! Этого вашего Хле… хлам этот ваш?! Ваша фамилия не Подсиделов, хрю?! А давайте в милицию, разберёмся, что вы тут ночью делали! – Он поволок было хрюкавшего Прохиндея, но, озарённый, вдруг отскочил, набрал номер ведьмы, услышал: «Але, комитет безопасности слушает», – чертыхнулся и потащил Прохиндея с утроенной яростью. Так как в милиции оказалось, что оба – истец и ответчик – визжат по свинячьи, их попросили дохнуть в алкогольные трубки и, убедившись в их трезвости, выпроводили на улицу. На работе по этой же самой причине и Прохиндею, и На-Гор дали отпуск. Несчастные зачастили в инстанции с жалобами, но поскольку им явственно чудилось, что они говорят, а внимавшим – что хрюкают, объяснений не вышло. Больше того: скоро многие по Москве тоже хрюкали, сами о том не догадываясь. От хрюистов спасались, чтобы не расхохотаться в лицо ненароком и не обидеть, а отвечали, когда приходилось, уклончиво и наугад; все хотели общаться с нехрюкавшими, чьё число сокращалось стремительно, день за днём, так что в конце концов не затронуты эпидемией оказались всякие маргиналы и дети. Старые телефоны стирались за невозможностью общения, новые же – записывались… и опять очень скоро стирались.
Только что Прохиндей в раздражении надавил кнопку лифта и полетел от квартиры недавнего друга, коему битый час изливал свою душу, взамен удостаиваясь скотских звуков и вида смущённо опущенных глаз. «Господи! надо срочно продать товар и бежать из свинарника!» – произвёл он подобие мысли и вспомнил, что ведьма указывала на цирк как на место, куда попадёт Воротила Финансович.
Верно, не так давно цирк приобрёл говорящую птицу, ворону, Corvus corax L., но такую скандальную, что был вынужден, вслед за тем как означенная Corvus corax L. провалила упорным молчанием номер, сдать саботажника в зоопарк. Прохиндей срочно отбыл по новому адресу. Прочь, слоны и жирафы, киты, львы и грифы с томящимися подле вас почитателями царей! К сетке, запершей нескольких чёрных каркуш на ветвях старой липы, всегда одиноких.
– Хрю!
Воротила Финансович высунулся из пожухлой листвы, присмотрелся и подлетел к посетителю.
– У меня Чёрное море! Я хрю! – выпалил Прохиндей, но тотчас испугался и оглянулся.
– О, я вам верь! – поклонилась ворона. – Однако желайт убеждаться, чэм обсуждайт сразу бизнес. Ночью рви сетка, вместе идём вам домой. Йес?
– Я сóхрю, я сóхрю… – болтал Прохиндей, оскалясь, ибо на человеческом языке это значило: я согласен, приду где-то в полночь.
– Вы насмехаться? – спросил Воротила Финансович и заметался вдоль сетки с противными криками, привлекая народ. – Отвечайт прямо: да – нет. Что вы хрю? Вы двойной игра, может быть?
– Хрюнн! – бормотнул Прохиндей убегая и мысля, что с Воротилой Финансовичем дел вести невозможно из-за врождённой наклонности к саморекламе и грубой неосмотрительности буржуазного толка, которые привлекают чреватое Магаданом внимание.
В полночь он всё же явился, дрожащий, перекусил проволоку щипцами, сунул крылатого компаньона за пазуху и пустился по тёмным аллеям к выходу. Но, поскольку на деловые вопросы он отвечал неохотным и сдавленным хрюканьем, то ворона, обидевшись, вырвалась, разодрав ему плащ, и раскаркалась скандалёзно! Мелькнули огни сторожей, и послышался топот. Огрев Воротилу Финансовича кулаком, Прохиндей проскользнул между прутьев ограды, влез в жигули и немедленно газанул бормоча: «К чёрту идёт он, хрю, бешеный!»
