Барону не терпелось разыскать Шэпейру и вылить на нее все свое скопившееся негодование, но прежде всего надо было позаботиться о своем сокровище. Ларец оказался невероятно тяжелым, и Флай с трудом дотащил его до своего тайника, спрятанного от посторонних глаз за стеной большого роскошного камина в спальной комнате. Считать деньги было некогда, и как следует их, прибрав, он уже собрался было уходить, как вдруг занавески на окне зашевелились, и из-за них выглянул ворон Краакс.
– Я бы категорически рекомендовал захватить свой заколдованный меч! – назидательно сказал Краакс.
– Ага! Ученая птица! Все подглядываешь, да подслушиваешь? Признавайся, что здесь произошло и где эта мерзкая гадюка?
– Прямо по коридору будет выход в башню, и лестница приведет на третий этаж. Вся эта мерзкая компания в комнате Гаюса.
– Ты очень конкретно подробен Краакс! Это мой дом и я знаю, где комната Гаюса! С тобой все в порядке?
– Со мной да, а с вами не знаю. Пожалуй, мне придется подыскать другое пристанище. Как то здесь стало неуютно. Некие новоявленные особы мне неприятны.
– Перестань! Я сейчас все поставлю на свои места! – Флай вернулся к тайнику и достал оттуда свой заколдованный меч. – Сиди здесь и никуда не уходи.
Через минуту дверь в покои Гаюса с грохотом распахнулась и в комнату, как ураган, ворварвался барон с мечём на перевес. На него никто не обратил никакого внимания. Гаюс, Мальк и Шэпейра сидели за столом в состоянии благоговейной эйфории. Шэпейра блаженно зажмурив глаза, нарочито фривольно водила языком по тарелке полной молока, издавая звуки восхищенного наслаждения. Гаюс и Мальк, умиротворенно смотрели на нее, полные счастливого почитания ее великолепной персоны. Без всякого сомнения, оба были по уши влюблены в нее.
Флай подскочил к столу, что было сил, ударил по нему кулаком и свирепо заорал.
– Кто хозяин в этом доме? Что здесь за самоуправство?
Но ничего не изменилось – все продолжали оставаться в том же, блаженном состоянии небытия. Тогда, недолго думая, барон рубанул, мечем по тарелке – та с грохотом разлетелась в руках женщины на кучу осколков, обдав всех брызгами молока.
– Флай, дружище, надо быть осторожным! Так можно и поранить леди, – первым очнулся Гаюс.
– Действительно! – обиделась Шэпейра и откинулась на спинку кресла, надув свои пухленькие губки. – Это вульгаризм, не достойный звания благородного рыцаря!
Эта фраза разозлила барона еще больше. Он стремительно подошел к Шэпейре и приставил меч к ее горлу. Волшебная сталь от соприкосновения с кожей рептилии стала краснеть и накаляться. Змея зашипела от боли и дико закричала.
– Я чую кровь своих родичей! Убери его прочь! Мне больно!
– Еще бы! – зло ответил Флай. – Не одна гадкая тварь пала под ударами этого меча!
– Флай, Флай! – закричал Гаюс. – Ты делаешь ей больно! Остановись же!
– Еще чего! – барон сильнее надавил меч. – Кто хозяин в этом доме, змея?
– Ты, ты, ты, милорд! – корчась от боли, прошипела Шэпейра. – Убери же его!
Флай с усилием оторвал меч от Шэпейры, колдовские чары которого, почуяв змеиную сущность, уже начали жаждать крови и плоти змеи.
– Ах, ах, ах! – сокрушался волшебник. – Испортили такую нежную бархатистую кожицу! Как такое возможно?! А у меня нет заклятья против ран такого меча!
Шэпейра жалобно всхлипывая, мочила шею разлитым по столу молоком и медленно приходила в себя. Гарь горелого мяса быстро улетучивалась, и ожог постепенно начал заживать и сходить прочь. Мальк схватил свой платок и, макая его в молоко, стал делать Шэпейре примочки.
